– Но письма…
– Жить надоело? – вскинул тонкие светлые брови мужчина. Хм, а сегодня его лицо куда живее и эмоциональнее… – Ведьма уже наверняка восстановила силы. И Ффруа уже достаточно пришли в себя после моего визита. Не думаю, что тебя будут разыскивать официально, но все же лучше нам, пока не рассвело, убраться отсюда.
Чувство самосохранения пинком отправило меня за стол. Лучше когда-нибудь потом умереть от голода, чем прямо сейчас – от пыток. И вообще, почему он говорит о Ффруа во множественном числе? Там же одна Беата осталась. Или у них есть еще родственники? Сколько ни ломала голову, ничего о хозяевах земель вспомнить так и не смогла. Впрочем, очень быстро у меня в голове, а потом и на языке возник иной вопрос:
– А откуда вся эта еда? И твоя одежда?
Лицо Тавиша озарила такая довольная улыбка, будто ему вот прямо сейчас как минимум орден вручали.
– Не назвал бы эти тряпки одеждой, но, согласись, у тебя есть повод для восхищения.
Он отхватил себе половину колбасы, отломал хлеба и принялся жадно это все уминать, что нисколько не мешало ему ждать моей реакции. Вполне определенной реакции.
– Откуда? – переспросила с нажимом.
Внутри неприятно ворочался целый клубок сомнений, но я не хотела им верить.
– На соседней улице есть дом из красного кирпича, – скрывать своих подвигов эта жертва запрещенной магии не собиралась. – Я залез к ним на летнюю кухню. Ну и пару тряпок из тех, что на заднем дворе сушились, взял.
– То есть ты это украл?! – Я пришла в ужас.
Покровители, ну как я сразу не узнала эти штаны! В них зять купца Валея на охоту ходил, я из окна видела. И назад возвращался с несколькими зайцами. Они хорошо живут, везучие, что в делах, что в карты или на той же охоте, и из-за украденных продуктов не обеднеют, но все равно противно. И угораздило же связаться на свою голову!
А еще страшно: это же получается, он ночью уходил, я одна оставалась – что, если бы за это время ведьма или наемники Ффруа нагрянули?
– Взял, – назвал это так, как сам понимал, Тавиш.
Захотелось его стукнуть оставшейся колбасой по лбу.
– Украл! – рявкнула я. – Ты хоть знаешь, что за это розгами секут, а если повторно поймают, сажают в тюрьму?!
– Ну и как, многих посадили? – равнодушно уточнил мой кошмар.
Ответом ему стало насупленное молчание.
На самом деле, нет. Своей тюрьмы в селении не было, только старый сруб, похожий на сарай, при патруле. Там на пару суток запирали особенно буйных дебоширов. А мальчишек, которых постоянно ловили у торговых рядов, чаще сдавали родителям, всего пару раз на моей памяти кого-то действительно били.