Догадки закончились. Я даже бинтовать перестала – притихла и во все глаза взирала на мужчину в ожидании объяснений.
Сжалился он довольно быстро. Наверное, и сам хотел уже наконец поделиться.
– Мне досталось тело парня, который погиб как раз в момент, когда Арина проводила ритуал, – медленно начал он. – Его личность мертва, я получил только тело, основную память и некоторые предпочтения и привычки.
Сглотнуть получилось с трудом. Вот когда вороватая натура моего сообщника проявилась. И, надо заметить, не по его вине. Не зря я всю жизнь магии остерегалась. Жуть берет от таких дел.
Остается только понадеяться, что тому, другому, это тело правда было уже не нужно.
– А внутри? – Желание дотронуться пальцами до лба Тавиша подавила. Даже в процессе работы с раной я старалась лишний раз его не касаться.
Тяжелый взгляд существа, человеческого в котором была разве что оболочка, камнем упал мне на голову. Я даже дернулась.
– Скажу, если пообещаешь, что не сбежишь от меня с воплями.
Надо же, ему тоже бывает страшно! Кто бы мог подумать…
– Л-ладно. – Я испытывала то же чувство, только причины были другие.
– Заодно дай слово, что этому обещанию можно верить. – Требования становились все более абсурдными.
Издевается он, что ли? Не хочет рассказывать?
– Хорошо, – скрипнула зубами я. – Даю.
– Учти, ты пообещала, – тоном ребенка, который собирается сознаться в большой шкоде, но лелеет надежду отвертеться от нагоняя, напомнил Тавиш.
Захотелось его стукнуть, даром что раненый!
– Могу еще и клятву на крови принести, – фыркнула я. – Рассказывай уже!
Тяжелый взгляд стал каким-то затравленным. Его золото и лазурь будто поблекли. Тавиш набрал побольше воздуха и быстро выговорил:
– Не надо клятвы, я верю. Ты только не бойся… Я – простейшая демоническая сущность с низшего уровня. В смысле, половина меня. Была, прежде чем попасть в это тело, соединиться с остатками прежней личности и стать мной. Ну вот, сказал. Михаэлла?
Он сразу же принялся тормошить меня, ожидая хоть какой-то реакции, но прямо сейчас реагировать не получалось. На меня напал ступор, еще и дар речи, что называется, пропал.
Вот это меня угораздило! И его. Но меня все-таки больше.
– Так это твоя страшная черная морда нарисована на стене храма, где расписан запрет на темную магию? – сама не знаю, зачем спросила.