– Подобный вопрос, миссис Роу, – не удержался Пратт, видя, что больше никто не желает ей отвечать, – истинный британец задавать не станет.
– Почему?
– Лично меня занимают не столько олени и лисы, сколько собаки, – продолжил Пратт торжественным тоном. – Полагаю, лорд Эйвлинг, вам доложили о моей находке?
Лорд Эйвлинг нахмурился:
– Вы про Хейга? Мы обсуждали его гибель перед вашим приходом. Какая трагедия!
– Выяснилось, как это произошло?
В ожидании ответа лорда Эйвлинга Пратт сверлил глазами Чейтера.
– Скорее всего, дело рук браконьера, – сказал лорд Эйвлинг.
– Понятно. Пес слишком расшумелся. Но как он выскочил из своего вольера?
Чейтер, почувствовав взгляд Пратта, поднял голову.
– Это могло случиться, когда туда попытался проникнуть браконьер, – предположил он.
– Зачем браконьеру проникать туда? – удивился Пратт.
– Чтобы стукнуть пса по голове.
– Нет, убийца применил нож, – уточнил Пратт.
Присутствующие за столом поежились. Одна миссис Чейтер не шелохнулась. Балтин повернулся к ней и стал наблюдать, как она буравит взглядом свою тарелку. «Так и разбить недолго», – подумал он. Эдит Фермой-Джонс вытаращила глаза, миссис Роу ахнула.
– Нож… – пробормотала она.
– Этого я не слышал, – признался Эрншоу.
– Есть кое-что еще, о чем пока никто не слышал, – заявил Пратт. – Например, разбитое окно мастерской.
– Об этом мне не доложили! – удивленно воскликнул лорд Эйвлинг.
– Значит, я оказался первым.
– Полагаю, браконьер – или кто он там был? – залез в мастерскую, и тут собака залаяла, – предположил Джеймс Эрншоу. – Дверь мастерской была заперта?
– Единственный ключ от нее у меня, – ответил Пратт.
– Вы, конечно, уже побывали там сегодня утром?
– Разумеется.
Пратт наступил Балтину на ногу под столом.
– Что же вы там обнаружили?
– Если не считать разбитого окна, то все осталось так же, как накануне вечером, – ответил Пратт.
Воцарилось молчание. Он внимательно наблюдал за одним концом стола, Балтин за другим.
– Значит, на ваше последнее произведение, Пратт, никто не покусился, – наконец произнес Тейверли.
Пратт ничем не выдал своего отношения к этой реплике.
– Вандализм? – вдруг сказал Чейтер. – Нож предназначался для картины?
– Любопытное предположение! – оживилась Эдит Фермой-Джонс. – Может, это был не браконьер, а завистник, ваш конкурент-художник? У вас есть соперник, мистер Пратт? Кажется, у меня уже складывается сюжет!