Тот миг, когда его кибитка
Прервала к Петербургу бег
И развернулась по дороге.
Судить его побойтесь боги!
Что он оставил позади?
«Порывы юности мятежной…»
О, сколько круговерти снежной
В его растерзанной груди!
Бунтует сердце великана,
Соединяет даль и близь
Неугомонно, неустанно
В одну терзающую мысль:
Какой неотвратимый рок
Рукой решительной и братской
Его вернул, И он ведь мог
Быть там, на площади Сенатской,
И быть закован в железа?
Ужели тот пугливый заяц,
Что промелькнул в его глазах
И оборвал с Сенатской завязь?
Душа, рождённая к порывам,
Распята вёрстами земли,
И бьются огненные гривы
Над белой пропастью зимы.
О, вольнодумцы! О, друзья!
Души осиротелой братья!
Ужели всё, ужель нельзя
Вернуть историю обратно?
Вернуть?… Не в силах даже Бог!
Такое буйное смятенье!
Кнута раскованный хлопок
Души разбил оцепененье
И бросил в белизну снегов
Его простреленное сердце,
И высек контуры гробов,
И грозный профиль самодержца.
Гони, недремлющий ямщик,
Пока душа клокочет в теле,
Твой быстрый хлыст,
Твой бодрый крик —
Одни властители метели!
А. Ну-ка, тройка удалая!
А, ну, родная, удалей!
Надежда душу обогрей,
Не одолей судьбина злая.
Не одолей, и сквозь невзгоды
Свободная воскресни жизнь,
Зажгись в ночи звездой свободы,
Неугасающей, зажгись!