А ведь я его тоже помнила. Вихрастого, уже еще не подростка, но и не совсем ребенка. И вовсе не «таким» он был, рослый парень, а сейчас и вовсе здоровенный. Как и все спутники Альбина. Как и сам он.
— Ты подарил мне «куриного бога», — сказала я.
«Подарил» — это, пожалуй, слишком громко. Подбежал, схватил за руку, сунул мне в ладонь нагретый от его собственного тепла камешек и убежал, так ни слова и не сказав. Даже не помню, знакомили ли нас.
Джек снова ухмыльнулся.
— Выбросила поди?
— Потеряла.
Он пожал плечами, дескать, ничего иного и не ожидал.
— Говорит как по писаному, — задумчиво повторил Альбин. — И что, никому не интересно, кто ее мог научить? Никто не услышал разницы между речью деревенских девок и ее, а услышав, не задумался?
— Да кто больно слушал-то? — растерялся Джек. — Трактир на отшибе, там из деревенских, почитай, и не бывает никто. Отец ее, правда, захаживал в деревню, в церковь, само собой, всей семьей, но больно много не разговаривали… поди, от купцов нахватались, те люди ученые.
Отчасти действительно от купцов. Человек, умеющий править кораблем, должен быть как минимум образованным. И те, кто приходили посуху, часто отличались от наших деревенских соседей не только манерой одежды, но и речью. Однако отец говорил, что его, бирюка деревенского, человеком сделала мать Евы. Я не слишком верила, что какие-то пять лет могут сильно изменить манеры и говор: Фил, вон, до сих пор порой срывался на просторечный жаргон. Но отец Евы действительно старался говорить правильно и наставлял остальных детей. Имоджин разговаривала вовсе не так, как он, хотя и старалась подражать мужу.
— Еще скажи, что читать умеешь? — ухмыльнулся Альбин, разглядывая меня.
— А как, по-твоему, постояльцев рассчитывать? — огрызнулась я. — Запоминать, что ли, кто из дюжины сколько съел и выпил за вечер и за утро?
Не стоило, наверное, так себя вести, да и «тыкать» — но сохранять вежливость с человеком, который так себя со мной вел… Он же сказал: повесит — при этой мысли в желудке свернулся ледяной ком — так что и терять нечего.
— В деревенской таверне хозяин запоминает, — в тон мне ответил Альбин.
— Значит, у меня память девичья. Я записываю.
Выцарапываю на дощечке, залитой воском, если уж на то пошло. Бумага дорога, да и откуда ее добудешь в деревне?