– Юноша, купите лошадь! – белозубый оскал этой девицы вполне мог сойти за улыбку. Просто дома как-то не было принято улыбаться так широко. И тут я сам же себя одернул: теперь мой дом здесь! А там – просто родина. А девица тем временем продолжала:
– Смотри, какая огненная кобылка, в масть твоим рыжим кудрям, красавчик!
Но человеческая река уже несла меня дальше. Между двумя широкими торговыми рядами, дальше к Кейктауэру. Воздушный шар. Там висел яркий воздушный шар, и мне хотелось на него посмотреть. Я выворачивал голову, пытаясь запечатлеть в памяти красно-зелено-желтый пузырь, висящий в воздухе, а толпа влекла меня дальше.
Не знаю, кстати, почему людской поток показался мне тогда таким плотным. Может и правда в тот день было особенно много народу, а может мне с непривычки так почудилось. Не успел я восхититься смельчаком, висящим в корзине под воздушным пузырем, как перед моими глазами возникли двое – один изображал птицу, стоя на ходулях, второй выкрикивал какие-то незнакомые слова. Смешно. Слова были знакомые, просто у меня тогда все смешалось как перед глазами, так и в голове.
– Стой, парень, не проходи мимо! Мгновенный портрет, память на всю жизнь!
– Лучшие в Сердце Мира орехи!
– …вашими делами займутся умнейшие из умнейших!
– Никогда не подходите к его витринам…
– Покупайте наши товары!
– Эй, рыжий…
Я снова вернулся в «Счастливое завтра». Мой сосед, приподнявшись на локте, делал мне знак подползти поближе. Его лицо не располагало к доверительной беседе, как, впрочем, и большинство здешних лиц. Когда я начал выделять их из человеческого калейдоскопа, то понял, что печать греха на каждом втором.
– Слушай, рыжий, у меня есть дельце одно… – Чернявый говорил едва слышным шепотом. – Надо одному товарищу отнести вещичку. А меня, сам знаешь, Чарли завтра из барака не выпустит. Поможешь?
Я молчал. Наверняка, если меня поймают с этой «вещью», то мне придется переехать в место еще менее уютное, чем теперь. Но если я откажусь сейчас…
– Сколько? – прошептал я.
– Десять, – сказал чернявый. Как же его зовут все-таки? Он ведь представлялся… Нехорошо, имена соседей надо помнить… – И тот человек может еще накинуть, но это уж ты сам, как умеешь.
Десять монет… Я вздохнул. Если добавить еще десять к моим тридцати восьми, будет почти пятьдесят. Еще две, и можно будет купить банковский вексель. Тридцать векселей – свобода…