– Матушка, прошу вас, не отказывайте Петру, – попросила Анна.
– Хорошо! Едем! – Анчукова согласилась, к вящей радости и Петра и Анны.
Двумя часами позже, Ольга Владимировна, Анчукова, Пётр и Анна, уже сидели в гостиной и бурно обсуждали предстоящую помолвку. Как и предполагал Пётр, Ольга Владимировна сразу и с большой радостью согласилась. Следом за ней согласилась и Анчукова. В данном случае не оставалось сомнений в том, что и её супруг выразит согласие. Они долго обсуждали предстоящую помолвку и, в конце концов, решили, что справят помолвку за два дня до отъезда Петра на фронт. Справят в Павловске. Они все уедут в Павловск заблаговременно, а Пётр приедет в самый день помолвки. Ему необходимо было привести в порядок дела, в одном из имений перед отправкой на фронт. На том и порешили. Пётр завтра же отправлялся в имение, а Ольга Владимирова с Анчуковой и Анной должны были заняться приготовлениями к помолвке. Ближе к полуночи все разошлись донельзя довольные прошедшим разговором. А Пётр, ещё очень долго не мог уснуть:
– Анна, моя невеста! Анна моя невеста! – счастливым шёпотом повторял он.
День, о котором он мечтал последние пять лет, с того мгновения когда впервые увидел Анну, обещал вскоре настать.
Стояла прекрасная летняя погода. Лучи, пробиваясь сквозь ветви деревьев, отбрасывали солнечные зайчики на тропинку усеянную листвой.
Катарина, в стареньком платье с длинными рукавами, подпрыгивала вверх и, раскрыв ладони, пыталась поймать эти самые солнечные зайчики. На какой-то миг ей удавалось задержать их в своих руках, но как только они выскальзывали, раздавался звонкий смех.
Катарина просто радовалась. Радовалась солнцу, деревьям и опавшей листве, радовалась обществу отца и вообще даже самым незначительным мелочам.
Иоганн Лукас видя дочь в таком приподнятом настроение, не мог сдержать улыбку. Она и его заразила своим весельем.
– Катарина! – окликнул её Иоганн Лукас, – угомонись дитя моё. Тебя могут заметить со станции и счесть легкомысленной. – Наедине он всегда разговаривал с дочерями на немецком языке. Так происходило и на этот раз.
И действительно, сквозь деревья очень хорошо просматривалась и сама станция, и люди, стоявшие на перроне. Людей этих легко можно было различить, вернее, разделить на две части по одежде. Одетые побогаче стояли на перроне. Одетые победней сновали по перрону.