— Они сами начали, - я быстро говорю, с самым честным выражением
лица и добавляю, - здрасте!
Ну и, как и следовало ожидать, понеслось. Не буря. Нет. Так
себе, что-то вроде обсуждения вопросов в эфире телепередачи "Что?
Где? Когда?" или "Брейн-Ринг". Все кричат и спорят, а я в качестве
зрителей - знаю ответ, а говорить нельзя. Что порадовало - это уход
прораба. Его счастливое лицо и брошеная фраза перед уходом: «Вы тут
сами теперь разберётесь, а меня люди ждут», мне всё объяснило. А
спор, между тем, не утихал и грозил перейти в что-то большее, но
уже с матерными выражениями. На меня, кстати, никто не обращал
внимание. Все просто орали друг на друга. Вторым ушёл Шкато, наш
бригадир. Правда он не ушёл, а убежал и не просто убежал, а с
криком: «Пля! Там пилястру под уровень выводить надо», выскочил в
дверь. Но и это тоже напряжение в комнате не снизило. Мои робкие
попытки вставить слово ни к чему не привели.
Саму суть проблемы я понял. Не понимаю одного - чего они спорят?
Вот он я! Спросите меня! Вас там не было, а повторять чужие слова
можно бесконечно. Толку только не будет. Но кто меня спросит? Им
важнее отстоять свою точку зрения. Делать нечего. Поэтому пошёл и
сел на место прораба. А что? Устал я стоять и ждать. Может хоть так
привлеку внимание. А если нет то, просто посижу и подумаю о том,
что мне удалось услышать. Картина вырисовывалась печальная. Всё
началось со звонка Ерасыла. Вкратце и очень сжато он, по телефону,
выдал свою версию произошедшего.
Это опять про джаз и моё, к нему, отношение. Точнее, про наш
спор с вахтёром и уборщицами по поводу моего отношения к музыке и
джазу в частности. В общем эта тема нашла продолжение. Да ещё и
какое?! Уборщицы поделились своим мнением с кем-то там. Вахтёр тоже
сказал пару слов кому-то. Дворник в курилке поделился своим
взглядом с кем-то. А люди в горкоме комсомола работали политически
грамотные. Поэтому каждый имел своё мнение о музыке. Сначала
началось обсуждение внутри горкома. Может быть этим всё и
закончилось - поговорили и ладно. Но кто-то решил выяснить как
относится, к этому делу, товарищ Крапивин. После этого всё и
завертелось...
Сергей Вадимович хоть и был занят, но подошёл к этой проблеме со
всей своей ответственностью. Я подробностей не знаю. Мне эти
подробности не докладывали. Всё что я знаю это кусочки информации,
которые мне удалось вычленить из общего разговора. Но возвращаясь к
Крапивину, то первое, что он сделал это позвонил куда-то по поводу
плаката, с которого всё, по идее, и началось. Вахтёр, как потом
оказалось, отказался верить в существование этой бумажки и требовал
подтверждения. В общем существование плаката подтвердили, но самого
его не нашли. Зато где-то раздобыли фотокопию, которую и привезли
ближе к обеду. Только этим всё не закончилось. Люди, что приехали
вместе с фотокопией, тоже имели своё мнение. Спорили они с вахтёром
недолго, зато продуктивно. А когда уезжали к себе, во всю обсуждали
это происшествие. Дальше больше. У всех же есть знакомые и друзья?
А уж про комсомольцев вообще говорить нечего. Все они друзья и
товарищи. Волна обсуждения между ними пошла во все стороны. Тем
более, что телефон стоял почти в каждом кабинете. Из горкома в
обком. Из обкома в райком. От комсомольцев к пионерам, от тех к
коммунистам. Короче - полная информационная эта самая. А когда
вернулся Ерасыл с фингалом в пол-лица и ему всё это рассказали, то
он, тут же начал звонить в Калугу. Я в это время, ещё ехал в
поезде. Поэтому мне повезло. Первые разборки прошли мимо меня. А
потом было поздно - ночь на дворе и все спят. Блин! Я всегда
говорил, что москвичи те ещё... Не умеют держать язык за зубами,
короче. Аж бесит!