— Зачем тебе отгулы?
— Надо!
— Зачем? Причину назови!
Я будто бы не отгул выпрашивала у него, а ключ от сейфа, где деньги лежат.
— Разве я обязана перед вами отчитываться?
— Я должен знать! Я твой... руководитель вообще-то!
От такого "весьма неожиданного" заявления у меня оба глаза задергались в нервном тике. И приступ удушья начался.
— Так свидание у меня! — выпалила я, сама от себя не ожидая.
Генеральный замер на долю секунды.
— Повтори! — потребовал он сквозь зубы и, приподнявшись с места, быстро сократил между нами дистанцию. — Повтори, я не расслышал!
На фоне его могучей фигуры я ощущала себя маленьким, беззащитным человечком. Дунь на меня — и я сломаюсь.
Однако я воинственно сдерживала на себе его пытливый взгляд, заламывающий руки на расстоянии, и улыбалась так, как если бы была самой счастливой девушкой на земле.
— На свидание я собралась... с одним челодым моловеком! — пояснила, гордо задирая нос.
Родион Гераклович склонил голову набок и хмыкнул.
— Что "хм"? — деловито уперла руки в бока. — Чего вы мычите?
Он оскалился хищно.
— Да так.
— Ну и? Долго мне еще ждать вашего решения!? Я тороплюсь так-то!
— Потерпишь! — угрожающе произнес, подбираясь вплотную и вынуждая меня вжаться в стену. — Напомнить кое-что хочу.
Я громко сглотнула. Сердце замолотило нещадно.
— Вы чего?
Родион Ловеласович не ответил. Вместо каких-либо слов он вскинул обе руки вверх и зафиксировал мое лицо грубыми ладонями, заставив меня со свистом втянуть воздух и приподняться на мыски.
— Вы... я... о, боже, — всхлипнула, вцепившись в его плечи.
Расширенные зрачки заметались по моему лицу, а затем босс опустил палящий взгляд на мои пересохшие и полураскрытые губы. Склонился лицом ко мне, опаляя горячим дыханием кожу. Срывая крышу, бросая тело в дрожь и устраивая внутри полнейший хаос.
И все... Это обездвижило меня напрочь. Враз лишило чувств.
Я обмякла в мужских руках, чувствуя как земля плавно уходит из-под ног. Я словно провалилась в бездну. И разум больше не сопротивлялся, и руки ослабли, а босс этим воспользовался и напористо впился в мои губы. Присосался как клещ, словно вознамеривался выцеловать из меня остатки здравомыслия. Вытянуть весь воздух из легких. И сделать меня своей марионеткой.