Да и у детей всяко больше шансов окажется в колыбели Октябрьской
Революции на достойную жизнь.
Спасибо отцу за такую идею, жить рядом с Ленинградом в
современном городе атомщиков - очень правильная мысль.
Не сказать, чтобы отца и нашу семью измучил квартирный вопрос,
ибо, не смотря на свою молодость и недолгий стаж работы
шлифовальщиком на часовом заводе, он успел там закончить техникум и
даже выстроить кирпичный дом на высоком берегу притока Волги.
Отец так и не признался, как у него такое получилось,
рассказывая что-то о денежном пособии молодой семье и ссуде на
стройку в размере семисот рублей, полученной от часового
завода.
Однако, откуда взялись дефицитные в такое время кирпичи, цемент
и прочее добро для постройки частного дома?
Про это молчит, как рыба об лед.
Молодая семья получила участок на берегу реки, сначала построила
маленькую сараюшку, где я прожил полгода во младенчестве и за пару
лет выстроила кирпичный дом нормального размера, при небольшом
денежном участии со стороны родителей жены, а именно ста рублях,
подаренных на крышу дома.
Дед у меня оказался довольно прижимист на деньги, я же пошел в
него, пусть и не до такой степени. Зато, бабушка моя, мудрая
женщина, любила тратить найденные в доме заначки деда и обзывала
мужа редким именем - Скорпионом Мардарьевичем.
Дед, кстати, хоть и отвоевал все четыре года и был ранен под
Ленинградом, оказался не очень доволен советской властью, ибо, в
семнадцатом году служил как раз в Петрограде мальчиком при лавке.
Перспективную и интересную работу пришлось покинуть после
революции, чтобы вернуться обратно в унылую деревню.
Отец несколько раз упомянул, что, как совсем не пьющего, редкого
такого кадра для российской глубинки, его поставили после окончания
технаря на должность инженера в шлифовальном цеху часового завода.
Заведовать в том числе распределением спирта для всевозможной
протирки и именно наличие жидкой валюты помогло ему построить
дом.
Правда, это обстоятельство уже подразумеваю я, по мере своей
современной испорченности, но, до сих пор с этим утверждением не
соглашается он сам. Впрочем, отец, как глубоко советский человек,
до сих пор побаивается незримой руки ОБХСС и старается про такие
удачные комбинации в своей жизни не распространяться никому, даже
родному сыну и даже через сорок лет.