— А ваша, Фабиан? — зло возразил отец. — Она жива?
— Нет, но это случ-чайность. И я самолично видел почтенную мать Андриана — известного мага северных земель. Он объяснил мне...
— Замолчите немедленно. И идёмте отсюда, разбудите ребёнка своим криком.
Они ушли, всё стихло. Теперь только кровь шумела в ушах, толчками распространяя по телу чёрную гниль, как оказалось, таившуюся во мне с самого рождения.
Запахло палёным, постель задымилась, стало почти невозможно дышать. Сначала я лежала, терпела, потом как-то встала, выбралась из тлеющей ловушки.
До покоев Эви требовалось преодолеть всего шагов двадцать-тридцать, не больше, но шла я бесконечно долго, шатаясь от усталости. Каждый шаг вперёд стоил мне двух, а то и трёх назад.
Наконец я добралась до двери, прижалась к ней горящим лицом, попыталась вдохнуть всей грудью. Огонь потрескивал вокруг и внутри меня, чёрная вода бултыхалась на уровне горла. Я отчаянно боялась и ненавидела себя.
Резкий толчок, и распахнувшейся дверью меня притиснуло к стене. Целительница и служанка, громко переговариваясь, поспешили по коридору, а я проскользнула в покои Эви.
Слова отца и незнакомца оказались страшной правдой. На кровати неподвижно лежала сестра, её глаза закрывала белая повязка.
Я думала, что умру. Я хотела этого так сильно, что всё моё тело трясло. Безмолвно я упала на колени и поползла к ней. Всё во мне скручивалось от страха и боли. Всё, всё на свете, всё счастье и горе, всю любовь, всю нежность, отпущенную мне, я отдала бы за выздоровление сестры. С радостью и облегчением отдала бы за Эви и жизнь без остатка.
Прошлое не вернуть назад, оно незыблемо. Любые сожаления, любая боль не повернёт время вспять, не позволит поступить иначе. Понимание этого пришло, когда я, скрежетая и стуча зубами, переставляла колени по каменному полу на полпути к кровати сестры.
Не существовало никакой магии, чтобы всё отменить, молитв, чтобы вымолить у богов здоровье и благополучие для Эви. Всё уже случилось, и это не изменить. И когда я это поняла, то завыла.
Отец, сидящий у изголовья больной, вскочил, в его руке мелькнул обнажённый клинок короткого меча. Я испугалась и обрадовалась одновременно — сейчас, ещё какой-то миг, и всё закончится. Снежно-белый восторг стиснул моё сердце огромной ручищей. Стало хорошо — ясно, понятно, легко.