Лекарство от бессонницы - страница 7

— Кать? – я открыла глаза и уставилась на озадаченное лицо мужа.

— Что?

— Не, ничего. Что тебе снилось? – он был словно обижен.

— Война, – выпалила я, сама не знаю почему.

А потом, стоя перед зеркалом, обнаружила, что у меня вся задница в синяках. Какого чёрта?

Я ходила озадаченная весь день. Думала, где могла так задом приложится, чтобы прям до синяков. Даже на Серёгу смотрела косо – может он меня во сне прижал, а я под таблетками и не чухнула ничего, и сон такой снился не просто так. Ну? Самое очевидное, же. Но спросить так и не решилась.

Но на следующую ночь мне приснился какой-то, хм, совет, ни совет. Не знаю, как сказать.

Там была куча чуваков в балахонах, наверное так выглядело бы собрание масонов, пффф.

Но главное, я была с тем же странным человеком, пол которого так и не смогла определить. На этот раз он мне дал какую-то рубаху, до колен, а сверху вот такой же балахон как у него – цвета такого бордового, тяжёлый такой, и важный, капюшон, рукава, все дела.

Мы пошли тем же коридором, прошли мимо знакомой мне двери, спустились по лестнице и я могла бы поклясться, что в одно из этих узких окон видела что-то белое и очень похожее на облака. То есть под нами были облака, или башня такая высокая или мы парили.

Главное не свалиться, а то люблю я во сне падать, а потом как подорванная вскакивать в кровати с тахикардией. Ну, точнее сны так любят со мной поступать.

Спускались три пролёта, прошли ещё по одному коридору, на этот раз холодному, помпезно тёмному, дошли до зала, огромного, со сводчатым потолком. Зал тоже был тёмным, черным с бордовым, то есть мы в своих балахонах слились с местностью.

Народу в комнате было человек пятнадцать. Все они что-то бурчали себе под нос, потом вышел один и начал вещать уже так, что можно было разобрать слова. Из его витиеватой речи я поняла, что им надо выполнить заказ, а они лажают.

И тут все уставились на моего провожатого и меня.

— Прошу меня простить, великий магистр, – промямлил человек. Со мной прям говорил звонко и уверенно, а тут словно разучился. — Но генерал был очень нервным в последний раз, мы не смогли ничего узнать. Он не говорил.

И тут он уставился на меня. И хотя лицо его под капюшоном я видела фигово, но почему-то поняла, что он прям умоляет меня дать разъяснение.