– Иди доедай свой завтрак, – я сняла его со стула и сунула в руки полотенце. – Иди, я сказала! – почти прикрикнула.
Как только сын исчез, я громко и надрывисто заплакала. Всю ночь я держалась, но его чистые глаза, любовь и крохотные ладони стали последней каплей. Его отец выставил меня за дверь, а я, как последняя дура, стонала под ним этой ночью и чувствовала себя так хорошо, как не чувствовала ни разу за последние годы. Пять чёртовых лет ему не было до меня дела, не было дела до своего ребёнка, которого он по одному ему понятным причинам считал не своим, а я…
Разозлившись на саму себя, я умылась холодной водой, подержала под струёй ладони и, поглубже вдохнув, заставила себя перестать реветь.
Когда вернулась, Никита сидел за столом над пустой тарелкой. Даже банка с пастой осталась там же, где была.
– Я позавтракал, – объявил он.
– Молодец, – я сделала вид, что проверила, не обманывает ли он. Держаться с ним строго стоило мне больших усилий. Хотелось обнять, ткнуться в светлые волосики и попросить за всё прощения: и за то, что прикрикнула несколько минут назад, и за то, что не смогла дать ему то, что должно быть у каждого ребёнка по умолчанию: полноценную семью.
Он глянул на меня из-под бровей взглядом своего отца. У меня снова перехватило дыхание, но слёз себе я не позволила. Только воспоминания о вечере накатили с новой силой. Смогу ли я не допустить этого снова? Ответ был однозначным: если Женя станет настаивать, нет. У этого мужчины всегда была надо мной непонятная власть. За пять лет многое изменилось, изменилась я сама, но это осталось прежним.
Стоило нам спуститься вниз, стоящая у подъезда машина мигнула фарами. Та самая, на заднем сиденье которой вчера…
Я тряхнула головой в тщетной попытке отогнать мысли. Но тело моментально среагировало, кожа покрылась мурашками, а внизу живота появилось тепло. Сжав пальцы сына, я потянула его в сторону, но дорогу нам преградил охранник.
– Дайте пройти, – холодно выговорила я. – Мы опаздываем в сад.
– Никита больше не ходит в старый сад.
– А куда же он ходит?! – вспышка гнева была такой сильной, что я чуть не выразилась на русском матерном во всей его красе. Но охранник и глазом не моргнул.
– Пройдёмте к машине. Я отвезу вас.
– Мы никуда не пойдём, пока вы мне не ответите.
Охранник смерил меня беспристрастным взглядом. Я почувствовала себя Моськой перед слоном. Разозлилась ещё сильнее, заведомо зная, что пойти мне придётся. Если не сегодня, так завтра. Но всё же я упрямо продолжала стоять на месте. Никита топтался рядом, готовый к новому дню, подвигам и играм.