— Чего разлеглась? Вставай.
Ещё один удар ботинком в живот, и я перевернулась на бок. Он толкнул в плечо, развернул на спину, наклонился надо мной, ударил по лицу.
— Буду пиз@ить тебя каждую ночь.
Я не могла пошевелиться, но глаза не закрывала — убьёт, если отключусь. Охранником владело безумие, ему нужно было совершить что-то ужасное, довести дело до конца. Ненависть сжигала его душу, диким взглядом он обвёл мою убогую комнату. Его рука резко дёрнулась к кровати, он поднял над моей головой модельку сына.
Судорожный шепот.
— Нет…
Он услышал. Глядя мне в глаза, упиваясь моим отчаянием, бросил машинку на пол, поднял ногу и с хрустом раздавил её, прыгнул двумя ногами на осколки. Пол подо мной закачался. Кажется, я забилась в судорогах, и только тогда запоздалая тьма взяла меня в свои чертоги.
Комната приняла знакомые очертания. Пол подо мной качался, словно я лежала на палубе. За окном сверкали молнии, гремел гром, дождь с шумом бил в окно. Впервые непогода разыгралась настолько сильно. Оконное стекло звенело от порывов ветра и мощных струй дождя. В колонии всё было хлипким, кое-как слепленным из старых стен, окон, штукатурки и досок. Только железные решётки здесь были новыми.
Пошевелилась. Ноги, руки работали, голова трещала, но я не умирала, отсчитывая последние минуты жизни. У тебя крепкая голова, говорил папа, вспоминая, как покатал меня в детстве на горке. В трёхлетнем возрасте я улетела головой вниз с высоты выше двух метров на бетонный поребрик, слегка выступавший из земли. Чудо? Но возможно, папа ошибся, и я спланировала головой в землю, а ему с перепуга показался поребрик. Папе я всегда верила.
В сердце кольнула игла. Боль была такой яркой, что я задохнулась. Стоя у гроба с телом отца, я не плакала, смотрела сухими глазами на измождённое восковое лицо, страшась и желая, чтобы этот ужас быстрей закончился. Мой ночной кошмар закончился. Закончился ли? Наверное, у меня больше не будет детей, волчара слишком сильно пинал в живот.
Собравшись с силами, я чуть сместилась на бок, посмотрела на красные обломки модельки. Разбитая машинка – это всё равно машинка сына. К ней прикасались его пальцы, он с нежностью играл ею, открывал двери, капот, рычал, катая её по разным поверхностям. Машинка преодолевала пропасти, прыгала с высоты, крутила петли в воздухе.