А Ельцину надо бы вспомнить, как жалок он был, когда стоял на трибуне XIX партконференции и, как говорят, «жуя сопли со слезами», просил реабилитировать его при жизни. Горбачев говорит об этом: «Он трус – этот Ельцин, удара не держит. Он боится, что я возьму его письмо после Октябрьского пленума и в газету отдам. Где он передо мной на коленях стоит, пишет, что у него все от водки, весь его гражданский порыв – постыдная уральская болезнь».
А ножницы в его брюхе – решил покончить с собой!? «Нажрался, обблевал государственную дачу, пошел искать нож, а ему ножницы попались». «Нельзя недооценивать Ельцина как опасность: для него люди – не люди. Он соткан из старых обид». «Когда мужчина импотент – плохо только жене, а когда импотент президент – это уже гибель общества». «Испокон веков Россия жила хуже некуда, только территория, ее богатства, и та в руках, в основном, нечистоплотных, рвачей, а приватизация разорила Россию».
А. Караулов пишет: «На роль демократического лидера для Чечни из Тарту привезли генерала авиации Дудаева, якобы по совету Хасбулатова его выписал Бурбулис. Переговоры с ним вели Б. Громов, и Дейнекин – главком ВВС РФ, хорошо знавшие его по Афгану. Хасбулатов имел информацию, что Дудаев – ГРУшник (ГРУ – Главное разведывательное управление). Баранников поддержал Дудаева в Грозном». Вот они, зачинщики разгрома Чечни, внедрившие его, и стояли у истоков раздрая в Чечне, и все они – марионетки Ельцина. А как клялись всякие, что видели приход Дудаева с небес! Впрочем, его, и вправду, с небес на наши головы сбросили: на сверхзвуковом самолете. Торопились осчастливить россиян из Чечни. «Ведь в России слишком много народов, обиженных за последний XX век, и слишком много тут от дикой Азии – гораздо больше, чем от Европы…»
Россияне – жертвы свободы, которая обрушилась на них во время горбачевской перестройки. По этому поводу есть притча. «Вечер, темень непроглядная, никого, и вдруг ярко загорается красивый большой фонарь, и все ночные твари: бабочки, жуки разные, мотыльки – тут как тут, наперегонки несутся к фонарю. Но ночь коротка, утром фонарь погас, а твари исчезли невесть куда, и стоит этот фонарь, никому не нужный, одинокий, обосранный».
Ельцин, очевидно, имеет такой конец, держит ответ перед неподкупным судом.