Прокурор мне говорит: «Зачем вы их впустили в свой кабинет? Ишь расселись в шапках. Гоните их прочь!» (Вот вам русский держиморда, как писал Ленин, ПСС, том 45). А ведь ест наш хлеб – «куратор, законник»!?
Вопрос к ней: «Чего вам больше всего не хватало в Москве?»
Ответ: «Я живу в Москве вот уже 10 лет (беженка), работаю адвокатом. Более равнодушных людей, чем в Москве, не встречала. Очень чёрствые, разобщённые люди, и никаких нравственных начал. (Вот лицо столичных русских, а как они ведут себя в Чечне, видите – даже прокурор, как из 666 кода). И мы, разумеется, сравниваем с Чечнёй» (толерантным, высоконравственным этносом нохчи).
На вопрос: «Как часто вы выступаете в качестве защитника чеченцев? Какие самые «чеченские» статьи?»
Ответ: «Пик чеченских дел приходится на период свершения терактов в стране. Статьи у всех стандартные: «оружие», «наркотики». Очень часто – это неприкрытый подброс…»
Вопрос: «Нарушение прав до и после задержания лиц чеченской национальности – это правило или исключение?»
Ответ: «К сожалению, правило. Фальсифицируют факты, заранее уверены в том, что никто не станет проверять эти (липовые) «доказательства» (враньё, подлог). Как-то на одном судебном процессе на вопрос судьи: «А что, соседи не видели, как это происходило?» – потерпевшая, пожилая москвичка, ответила: «В Москве нет соседей – есть только двери!»
Козьменко заявила: «Знаете, когда я выступаю на суде и пытаюсь характеризовать чеченцев объективно, рассказываю о чеченских обычаях, меня цинично прерывают (вот какая Фемида, блюстители прав, законов об этом). О чеченцах они знают лишь на бытовом уровне. Как чеченофобы.
А вот любовь русской к чеченцу в ГУЛАГе (вспомните слова А. И. Солженицына о чеченцах по сути).
В передаче ТВ «Жди меня» (01.10.07) Эдуард Мамакаев – чеченец – 50 лет спустя разыскал свою сестру, дочь русской из Италии, и она так трепетно, тепло отзывалась об его отце – Арби Мамакаеве. Её мама встретилась с ним в период сталинских репрессий, оказавшись в Магадане, в тяжелейших условиях лагеря, влюбилась, и Арби носил её буквально на руках – она была слабая. Вернулись в ЧИАССР через пять лет после встречи, и она жила вместе с его семьёй, все её уважали, лелеяли. Вскоре уехала к родным. От тоски умер через год Арби, а она через год после его смерти, в 1958–1959 годы.