— Я сделал то, что должен был, — поклонился ему Орочимару. —
Харуко тоже была хороша.
— Ха, ты успеваешь засматриваться на девушек во время битвы —
кому-то пора давать джонинский жилет, — глава клана Учиха похлопал
парня по плечу и серьезно добавил. — Я знаю, что мне не обязательно
тебе это говорить, но я скажу — не обижай мою ученицу, ладно?
— Ладно, — кивнул ничего не понявший Орочимару.
Как ее обижать-то? Она же не враг. Или о чем Кагами-сама
вообще?
— Славно, — кивнул Учиха и пошел на выход. — Удачного разговора
с учителем.
Сенсома-сенсей, как всегда, сидел в кресле. Еще в бытность его
директором Академии он любил мягкие и удобные кресла,
подчеркивающие солидность своего хозяина. Его кабинет, что в
Академии, что здесь, всегда немного давил на гостя, заставляя
прислушиваться к каждому слову владельца. Все это, вкупе с
личностью Математика Боя, гарантировало то, что в любом разговоре
на своей территории Сенсома-сенсей будет вести.
Но начать сейчас должен Орочимару.
— Сенсома-сенсей, я не добился успеха, — признался он.
— В чем же? — удивился учитель. — Ты стал куда сильнее и многое
узнал. Разве нет?
— Узнал, — кивнул Орочимару. — Но не все. Вы помните наш
разговор? Шесть месяцев назад вы сказали, что убийства перестанут
казаться мне простым делом, стоит мне увидеть, как жизнь покидает
человека в его глазах. Я… не понял этого.
— Ты что, серьезно заглядывал в глаза к каждому, кого успел
убить за эти шесть месяцев? — поднял бровь Сенсома.
— Я записал, — Орочимару достал из подсумка записную книжку, и
брови сенсея натурально полезли на лоб. — Сначала я просто протыкал
мечом сердце, чтобы жизнь уходила медленнее. До того, как глаза
становятся стеклянными, шиноби успевают о многом подумать. У юхеев
во взгляде, в основном, только боль. Часто шиноби умирают
грустными, реже — яростными. Совсем малый процент умирает
довольными. Таких много среди тех, чьи товарищи ушли, пока
умирающий прикрывал их отход. Потом я стал отрезать умирающим
пальцы. Процент яростных смертей увеличился. Появились те, кто
удивлялся. Таких было немало. Еще я пробовал срубать голову, но там
тяжело поймать взгляд. Несколько раз удалось — там было неверие.
Похоже, они не ожидали своей смерти. Умирающие от пыток, в
основном, смотрят с болью в глазах. Иногда — с яростью. Но многих
мне пытать не довелось. Умирающие от ран, которые нанес не я,
смотрят с безразличием. Еще есть…