И вот, Сенсома вновь был здесь. У дверей этого самого
кабинета.
— Заходи, — донесся до него голос Хокаге.
Не удивившись (похоже, все Хокаге знают, что происходит за их
дверями), Сенсома толкнул дверь и вошел в кабинет друга. Тут почти
ничего не изменилось — только накурено было больше обычного.
— Мы… не проигрываем? — в голосе Сенсомы прорезалось легкое
удивление.
Это просто — понимать, какие думы занимают голову человека, если
ты знаешь этого человека большую часть своей сознательной жизни.
Так и Сенсома понимал, когда дела Конохи и всей Страны Огня в мире
хороши, а когда им грозит опасность. Все дело, конечно же, в том,
что перерожденный отлично разбирался в настроении своего давнего
друга.
И сейчас Хирузен был… обеспокоен. Не паниковал, не скрежетал в
ярости зубами и не сдался (чего бы он и не сделал, впрочем), а лишь
обеспокоился.
— Из легкой и победоносной, война превратилась в конкурентную, —
Сарутоби пыхнул трубкой и с прищуром посмотрел на Сенсому. — А ты
думал, что проиграв одну битву, мы проиграем и всю войну?
— Хочешь сказать — поражение на фронте с Ветром по нам не
ударило?
— Ударило. Но не сломило. Более того, очень скоро мы ответим.
Наши силы плавно покидают фронт с Землей — у Цучикаге и Райкаге
нашлось, о чем со мной поговорить, и в чем меня убедить. Если
кратко — нейтралитет. Вода и Ветер — враги, но Земля и Молния —
нет. Это позволит нам сосредоточиться на более важных вещах.
— Не думаю, что хочу во все это лезть, — отмахнулся Сенсома. — Я
месяц отлеживался и набирался сил. Ну и хорошего настроения,
конечно, пока не читал рапорты о политике. Просто скажи мне — куда
мне пойти и кого прикончить?
— Ты вновь стал так самоуверен? — кривая усмешка призраком
скользнула по лицу Хокаге, а после он примиряюще поднял руки. — Я
не хотел бы давить на тебя, но… Сильнейший — не значит —
всемогущий.
Сенсома усмехнулся и посмотрел в окно. На Коноху. На свою
деревню, где у него есть друзья, семья и ребенок. Даже два ребенка,
если считать приемного непоседу, рвущегося на фронт. Здесь — его
душа. И он не может позволить никому навредить ей.
— Думаю, это самое время для обещания, — Сенсома задумчиво потер
подбородок. — Хирузен. Я обещаю тебе, старый друг, что больше я
никогда и никому не проиграю. В битве силы или разума — тот, кто
выйдет против меня, ни за что не сможет победить. Никогда.