Повернувшись в ту же сторону, что и жених, Сарутоби увидел
невесту.
Юки, сопровождаемая сейчас Озином, Мито и Бивако (с которой они
стали близкими подругами), выглядела сейчас воплощением женской
красоты. Ее беременность была на начальной стадии, так что живот
округлиться не успел, но Хирузен не сомневался — будь Юки хоть на
девятом месяце, никто бы и не подумал о том, что она некрасива.
Усиливая эффект, перед невестой вприпрыжку скакала веселая Цунаде,
раскидывающая на пути Юки лепестки роз.
Мужчине, которому повезло сегодня стать ее мужем, можно было
только позавидовать.
— Иди же к ней, — толкнул Сенсому в спину Хирузен. — А я за
тобой.
Сенсома шагнул. Мито, взглянувшая на него, что-то шепнула Юки на
ухо, и та захихикала. И жених и невеста прошли к постаменту
одновременно, неспешно проходя сквозь толпу народа (что, вообще-то,
не по традициям, как и Цунаде с лепестками, но так получилось даже
более торжественно).
— Это вам, — улыбнулась Мито, доставая две изящные серебряные
цепочки с вязью рисунка фуин. — Такие делали во времена Сенгоку
Дзидай в клане Сенджу. Их дарили молодоженам из разных кланов. Эта
пара — последняя. Напитавшись вашей чакрой за сутки, они будут
сиять без всякой полировки и ухода, пока смерть не разлучит вас. А
после потускнеют и станут довольно тяжелыми.
Сенсома бросил взгляд на ее шею и обнаружил там точно такую же
цепочку с всего одним отличием. Она была тусклой и потертой.
— Желаю вам никогда не увидеть, как они затухают, — улыбка
Узумаки стала грустной. — Поздравляю.
Ни у Сенсомы, ни у Юки не было родителей. Сегодня именно Мито
исполняла их функцию, вручив им подарок. Теперь остается лишь дать
клятвы Ками.
Престарелый монах, ожидающий молодых на постаменте, добродушно
улыбнулся и начал церемонию.
Сенсома смотрел то на Юки, то на монаха, то на толпу гостей и
думал. Думал о том, как многого он достиг в этой жизни. Как
благодарен он каждому событию, произошедшему с ним, за то, что
стоит сейчас здесь. Он вспомнил родителей, вспомнил Тобираму и
Хашираму, вспомнил Мусаси, улыбнулся постаревшему Шикогеру,
пришедшему сегодня на свадьбу, и, конечно же, вспомнил Мадару.
И Мадара о нем не забывал.
Приняв последнюю клятву и дождавшись, пока молодожены скрепят
свои обещания поцелуем, монах как-то странно дернулся и зашипел,
будто пронзенный тупым кунаем детский мяч. Юки удивленно округлила
глаза. Ей сразу же пришла в голову мысль, что немолодой служитель
веры чем-то болен или у него начался приступ.