Совсем еще не старый череп. Молодого парня. Лет двадцати
четырех.
— Эдо Тенсей — не совсем техника, это, скорее, ритуал, — сам
себе сказал Мадара, грустно глядя на череп. — Так что, я уже могу
его исполнить.
Грубо схватив ойкнувшего Белого за горло, Мадара бросил его на
камень и быстро сложил печати. Под его ногами полотном расползлось
фуиндзюцу, на которое он бережно опустил череп. Рисунок загорелся,
и от черепа к Зецу понеслась чакра, от которой просто воняло
смертью.
Белый истошно завопил, когда его начал облеплять пепел и прах,
генерируемый фуиндзюцу.
— Двадцать шесть лет назад я отстроил гостиницу, в которой мы
ночевали, — вдруг начал Мадара. — Он всегда мечтал об этом — своей
собственной тихой гостинице, где он смог бы подавать людям чай.
Всегда был добряком… И его могилу я сделал здесь. Смотри, Карума,
за тем, как в мир является его второй правитель.
Техника закончила формировать тело, и теперь Карума пораженно
смотрел на молодого парня, очень сильно похожего на омоложенную
версию Мадары. Оболочка будто была пустой, но вот, в его глазах
появилась жизнь.
А после он активировал Мангеке Шаринган.
— Изуна! — выдохнул Мадара, бросаясь к брату.
— Б… Брат? — пораженно прошептал воскрешенный. — Ты?
— Я, Изуна, я! — Мадара так крепко стиснул худощавого парня в
объятиях, что Каруме показалось, будто тот развалится на части.
И стало немного завидно.
А воскрешенный Изуна Учиха даже и не догадывался, что совсем
скоро сила Риннегана полностью вернет его к жизни. А глаза его
собственного сына даруют ему Вечный Мангеке Шаринган.
— Эт-то… Жизнь? — Изуна ошеломленно осмотрелся.
Мадара лишь еще сильнее сжал свои объятия, вновь услышав голос
брата, по которому тосковал каждый миг этих долгих двадцати шести
лет. Он уже и позабыл, каково это — любить. А теперь начал
вспоминать.
Приятные воспоминания.
— Ладно, Дара, перестань уже, — Изуна похлопал брата по спине. —
Я же сейчас на части развалюсь.
— Больно?! — Мадара резко отпрянул, во все глаза разглядывая, не
сломал ли что младшему.
— Да нет, вообще-то, — хмыкнул Изуна и посмотрел на свои ладони.
— Ничего не чувствую. Но это не значит, что меня нельзя сломать.
Было бы забавно, конечно, умереть сразу же после воскрешения,
но…
— Эдо Тенсей не полностью возвращает к жизни, — Мадара задумчиво
кивнул самому себе. — Техника альбиноса лишь привязывает душу к
телу, созданному по образу и подобию воскрешаемого из пепла и
трухи…