— Спрашиваешь, — брат Казекаге шагнул вперед. — Что мне надо
сделать?
***
— Сенсей, мы вернулись!
Сенсома поднял взгляд с очередного доклада и посмотрел на своих
учеников поверх очков. Орочимару, Майко и Фугаку склонились прямо
перед его столом. Судя по грязной одежде и свежим (пусть и
забинтованным) ранам, они буквально только что прибыли с задания и
сразу же направились к нему. Благо, охрана их знает и впускает без
лишних вопросов.
Удивительно, как могут сильно измениться дети за три недели.
Конечно, время на войне летит совершенно иначе, чем в мирное время,
однако даже это не смягчает разительных отличий между «было» и
«стало».
Орочимару вытянулся и похудел еще больше. Его специальное
«фуин-кимоно» уже несколько раз подвергалось серьезному ремонту и
даже успело превратиться в безрукавку — так сильно однажды его
зацепило взрывом. Так же, теперь за его спиной всегда виднелись
ножны простого меча, а Сенсома давал ему уроки владения им всякий
раз, когда парень был в состоянии учиться. Взгляд змеиных глаз стал
цепким, внимательным и оценивающим. Если раньше Орочимару смотрел
на мир с распахнутыми глазами, широко вбирая в себя через них всю
доступную информацию, то сейчас он в первую очередь примечал детали
и разделял их на те, которые могут ему понравится, и на те, которые
ему однозначно понравиться не могут.
Майко внешне почти не изменилась, если не считать легкого
обозначения девичьих выпуклостей. Заметнее всего поменялась
пластика движений ее тела — девочка смогла-таки найти свой
уникальный боевой стиль, основанный на, как ни удивительно, танцах.
Танцующие Четыре Лапы — смертоносное тайдзюцу, которое даже в клане
Инузука могла использовать только она, полагаясь на свои
исключительные запасы чакры и природные данные. Майко
подсознательно читала ритм боя, отчего в ее голове все сражение
больше напоминало танец, чем реальный поединок. Сенсома продолжал
развивать ее как специалиста в тайдзюцу, и её глаза, ставшие
похожими на учительские, говорили о том, что она в любой момент не
прочь «потанцевать» с достойным противником.
Фугаку вообще рос, как на дрожжах, в силу своего невеликого
возраста. Мальчик-Учиха пробудил в своем шарингане второе томое и
теперь стремительно овладевал всеми доступными техниками Стихии
Огня, во всю используя возможности своих глаз, эксплуатируя знания
учителя и, конечно, многое постигая самостоятельно. И, конечно, его
взгляд больше не говорил о том, что мальчика гнетет его
«неидеальность». Теперь в его глазах читалась лишь придирчивая
оценка того, на кого они смотрели.