— И ты хочешь сказать мне, что готов ради Мадары убивать
невинных? — голос Сенсомы стал обличающим. — Готов сражаться
насмерть, подставляя друзей и круша врагов любыми, даже самыми
подлыми, способами? Ты готов быть агрессором и убийцей, готов быть
чистым злом только ради Мадары?
Изуна хмыкнул, а голос его приобрел тон, которым говорят с
малыми неразумными детьми:
— А разве есть более достойная причина стать злом, чем
семья?
И Сенсома понял его. Понял до глубины души.
И самое главное — он понял себя.
Вот зачем ему нужен был ответ именно от этого человека. Вот
почему грозный Математик Боя — великий воин, не ведающий жалости к
врагам, вдруг захотел спросить о мотивах одного из них. Все потому,
что они похожи.
Сенсома увидел это в бою, как ни странно. Они оба любят
позубоскалить, оба наслаждаются битвой и оба сражаются за свои
семьи.
Сенсома делал это всегда. Впервые в этом мире он «сразился» с
самим Изуной, и это было за семью. После он бился и развивался в
битвах за Мадару, который, отчасти, стал его семьей. С его уходом
Сенсома не остался одинок, и Коноха — детище Первого Хокаге, стала
его домом, а шиноби и люди, населяющие ее — его семьей. И он
проливал кровь на войне ради этой семьи. И после войны он убивал
ради людей Страны Огня. И сейчас ведет в бой войска, не ради себя и
не ради своей любви к битвам. А за свою семью.
И Изуна делал это всегда. Он всегда бился бок о бок с Мадарой.
Он всегда был готов поступиться своими правилами ради старшего
брата, пускай и всегда «капризничал», как, например, это было с
определением Сенсомы в приют долгих тридцать лет назад. Да, Изуна,
как и Сенсома, своеволен. Любит подколоть свою семью, любит, чтобы
все было так, как ему нужно. И он без колебаний станет самым темным
злом в мире, если то будет нужно его семье. А семьей его является
только Мадара на всем белом свете.
— Я рад, что мы встретились, Изуна, — улыбнулся Учихе, как
другу, Сенсома. — Жаль, что у нас разные семьи.
— О, было бы забавно, будь мы на одной стороне, Сен-кун, —
улыбнулся Изуна в ответ.
— Не придумывай мне прозвища, — отмахнулся Сенсома, вновь
становясь Математиком Боя. — И готовься к тому, что будет больно. Я
постараюсь тебя покалечить не смертельно, в плату за то, что ты мне
поведал, но ничего не обещаю.
— Пока я жив, я могу называть тебя как хочу, Сенс-кун, — Изуна
хихикнул и показал Сенсоме язык. — Ты сам сказал, верно? Хорошо мы
с тобой поболтали, а? Может теперь станцуем?