— Ты не сказал мне ничего нового, ученик. Я узнал это еще в
Узушио. Именно поэтому я и тренировал Хенге — теперь я скрываю то,
что не использую Врата.
— Скрываете?! — Майко вскинулась. — Но… у вас же есть Исобу, да?
И чакра Рикудо сверху? И даже его плоть! Вы же даже больше не
шиноби, вы — что-то большее. Ни за что не поверю, что ваша
регенерация не справилась бы с последствиями… чего-то там. Хотите
сказать «нет»?
— Не приуменьшай, Майко, — усмехнулся Сенсома. — Говоря о том,
что мое время во Вратах ограничено, Орочимару имел ввиду
десятилетия постоянного нахождения в Седьмых Вратах на полной
мощности.
— Так себе «ограничения».
— Если учитывать, что я буду жить столько же, сколько и обычный
человек.
— Что?
Майко удивилась даже сквозь сонливость. Учитель всегда был
скромным, насколько это было возможно для человека, вроде него. Да
и сейчас это не было похоже на хвастовство, но… Сенсома-сенсей
реально постарел, и даже свет его золотых глаз больше не ослеплял
так сильно, как в былое время. Двадцать-тридцать лет постоянного
нахождения в Седьмых Вратах Направления — мало? Это ж сколько он
собирается жить?
— Я поясню, любимая, — вздохнул Орочимару, потирая переносицу. —
А потом ты пойдешь спать. Это — приказ.
— А сам-то? — набычилась женщина. — Ты на ногах даже дольше
меня.
— Орочимару-сан не нуждается во сне, — донеслось из дверей. — И
для этого мы провели большую работу.
Сенсома прищурился, оценивая шиноби, вмешавшегося в их разговор.
Худой, невысокий, бледный и беловолосый — так выглядел бы, пожалуй,
Тобирама-сенсей, не вылазь он никогда из своих секретных подвалов и
не сражайся в бесчисленных битвах. Этот шиноби был очень слаб
физически, да и чакра у него была совершенно слабая, но вот
выглядела она совсем необычно, чем-то напоминая…
— Как же тебе повезло, парень, — удивился Сенсома, вставая с
табуретки и делая шаг к дрогнувшему шиноби. — Где же ты прятался,
пока я стирал с лица земли твой клан? Последний из Цубаки…
Холодная ненависть, закрепленная где-то в подсознании, ударила
хилого шиноби не хуже мастера тайдзюцу, заставляя его отшатнуться и
зашипеть от боли. Сенсома мог даже убивать силой своей чакры, но с
Цубаки лучше не полагаться на это, а действовать наверняка.
Лишить головы, сжечь, развеять прах.
Майко отшатнулась тоже, ошарашенно смотря то на учителя, то на
вошедшего человека. Судя по ее глазам — она знала его и знала очень
хорошо, но новость о клане Цубаки ей была в новинку. А вот
Орочимару широко, по-змеиному, улыбнулся и, скользнув ужом, встал
между учителем и своим верным ассистентом.