— Заходи, — донеслось напряженное из кабинета.
Хирузен сидел… там же, где и всегда. И выглядел так же, как
выглядел обыкновенно. И даже общий вид кабинета был примерно таким
же, каким был двадцать лет назад. Казалось бы — ничего не
изменилось…
— Вы свободны, — бросил Ловену и Сашими Сенсома. — Оставьте
нас.
— И я снова уезжаю за кадр, — вздохнул Архимаг. — Ну… хотя бы
для того, чтобы бухать. В этом есть смысл.
— Я всегда на связи, — коротко поклонилась Узумаки, уволакивая
за собой Брау.
И старые друзья остались одни.
— Ты прервал мою отставку в целых двадцать лет, но не вышел
встретить, — Сенсома вышел в центр кабинета. — Ты не рад мне?
Хирузен нервно пыхнул трубкой и недовольно посмотрел на него.
Потом невесело усмехнулся и перевел взгляд на Коноху. Впрочем… все
совсем не так, как он себе представлял, и это было прекрасно.
Бесило лишь то, что Сенсома специально действовал наперекор всем
придумкам Сарутоби. Ладно…
Хирузен неспешно встал, положил трубку на стол и прошелся по
кабинету. Наконец, он остановился напротив Сенсомы. Напротив
Узукаге. Напротив Математика Боя. Напротив… друга.
— Бха-ха-ха-ха! — рассмеялся в голос Сенсома, стискивая его в
объятиях.
— Хе-хе-хе-хе! — вторил ему Хирузен, похлопывая соперника по
спине.
Двадцать лет — не срок, если дружба была той, что воспевают
поэты и барды. Любовь живет три года, люди, в среднем, лет
семьдесят, коты — тринадцать, а настоящая, закаленная в боях и
ссорах, дружба может жить вечно.
— Я рад тебя видеть, Хирузен!
— А я рад видеть тебя, Сенсома!
Старые друзья долго радовались встрече друг с другом. Это было
поистине важное для каждого из них событие. Они соскучились друг по
другу. По разговорам, пьянкам, проделкам и битвам. По спаррингам,
прогулкам и решениям общих проблем. Двадцать лет — не срок для
того, чтобы закончилась дружба, зато они — срок, чтобы друзья
соскучились и накопили достаточно новостей, чтобы ими
поделиться.
— Как твое здоровье, а?
— Вот уж точно не дождешься. С чакрой Рикудо я могу прожить хоть
две сотни лет. А сам как? Время действия той техники Сенджу
закончилось, верно?
— О, если ты о том, что я стал немощным слабаком, то не волнуйся
— Коноху я в обиду не дам. Да и тебе зад надеру в любое время —
обращайся, если хочешь.
— Язык у тебя точно не болеет, а вот до мозга маразм
добрался.