Прибрав стол, я вновь оглядела помещение, в поисках веника и
метлы, чтобы собрать объедки с пола и не нашла. Тяжело вздохнув,
посмотрела на грязное в липких разводах платье и с трудом
опустившись на колени, принялась тряпкой собирать вонючие
помой.
— Шустрей давай, скоро Луис придёт, не будет же он готовить в
такой грязи, — прикрикнула женщина, пнув в мою сторону огрызок
яблока, — вот, под стол закатилось.
Ничего не отвечая, я продолжила вытирать пол, стараясь не макать
больше тряпку в ведро, полное воды и уже собранных помоев. Спустя
час вспотевшая от жара печи и слабости в теле, с трудом разогнув
спину, я вынесла на задний двор трактира мусор.
— Хм… иди переоденься, — хмыкнула хозяйка этого злачного места,
довольно оглядев пол, — и наверх сходи, там две комнаты
освободились, надо убрать.
— Хорошо, — кивнула, повернув в сторону двери, растерянно
остановилась, — а где?
— Ох, совсем из ума выжила, — заворчала женщина, толкнув
массивную дверь, она вышла первой. Я, уже зная тяжёлую руку
хозяйки, поспешила за ней следом.
— Дебра! Где наш завтрак! — тотчас грозно рыкнули из дальнего
тёмного угла помещения, продолжив неожиданно радостным голосом, —
Айрис детка, иди, приласкай меня.
— Ну что встала, вон под лестницей твоя комната, переоденься да
обслужи господина Томаса.
— Я?! — потрясённо воскликнула, в бессильном отчаянии прошептав,
— не могу, плохо мне.
— Господин, сейчас Клариса вам мяса подаст, и каша у Луиса нынче
отменная вышла, — елейным голоском пропела Дебра, пихнув меня к
двери, процедила сквозь зубы, — быстро смени платье и
возвращайся.
Я не заставила себя долго упрашивать, метнувшись к комнате, на
которую указала хозяйка трактира, мышкой проскользнула в узкую щель
чуть приоткрытой двери. Быстро её захлопнув, подпёрла спиной и с
громким всхлипом сползла на пол.
— Кто я…
С трудом сдерживая рыдания, зажимала рот ладошкой, чтобы
нечаянным звуком не привлечь к себе внимание, я, раскачиваясь из
стороны в сторону, невидящим взором смотрела перед собой.
Не знаю, сколько прошло времени, после того как я заперлась в
этой тёмной комнате. Продолжая беззвучно поскуливать от ужаса,
выплакивала странную горечь потери. Пока в дверь не стукнули с
такой силой, что от неожиданности я клацнула зубами, чуть не
прикусив язык.
— Айрис! Картошка, чищенная где! — рявкнули за дверью незнакомым
голосом, через секунду чуть тише спросив, — ты там?