Пока я всё это говорил, на лице
академика выражение раздражение сменилось вначале растерянностью, а
потом выражением искренней радости и какой-то детской
беззащитности.
- А ты знаешь, Саша, -
обратился он ко мне по истинному имени, - одна из причин, по
которой я согласился участвовать в проекте по переносу сознания,
было желание исправить несправедливость. Как не била меня жизнь, а
в душе я остался этаким Дон Кихотом, спасибо тебе, ученик,
порадовал старика.
- А моего шефа конкретно
проняло, - подумал я. Всегда почитал его за прагматика и циника.
Хотя, честно говоря, что-то у меня в глазах влага появилась. Нужно
принимать срочные меры. Беру графинчик и наливаю нам обоим грамм по
сто пятьдесят сосудорасширяющего. Чокнулись, выпили. Захотелось
заполировать кофейком, так что бульотка пришлась кстати. Когда
нервишки пришли в норму и эмоции немного улеглись, вернулись к
ракетчикам.
- Что касается иностранных
кадров, то есть один весьма перспективный вариант в Швеции, - барон
Вильгельм Теодор Унге. Чем –то он напоминает генерала Шильдера.
Тоже офицер, но не в таких больших чинах, инженер и талантливый
изобретатель. Начинал свою карьеру в Военном институте, а сейчас
служит в Генеральном штабе. В иной реальности тесно сотрудничал с
Нобилем, имел совместные патенты. Первые образцы своих вращающихся
ракет на баллистном порохе испытал в конце 90-х годов, дальность
полёта до семи километров. Но далее его патенты выкупает Крупп,
который благополучно их похоронил, опасаясь возможной конкуренции
своим любимым пушкам.
И вот, сейчас я трясусь на полигон в
Кубинке, куда доставили образцы ракет, применявшихся в русской
армии и где собралась инициативная группа из перечисленных выше
лиц, за исключением барона Унге. Он пока еще не в курсе, что будет
создавать в России. Те более, что Нобель согласился командировать
оного на строящийся завод «Бофорс» в Уральском производственном
кластере.
Глава третья
Чем больше пушка, тем дальше
она стреляет
Москва. Кубинка. Полигон
18 октября 1882 года
Жизнь
подобна вторжению в Россию. Начало похода – блиц, блестят кивера,
пляшут плюмажи, как переполошившийся курятник; лихой рывок вперед,
воспетый в красноречивых донесениях, противник отступает; а затем
долгий, унылый, изматывающий поход, сокращаются рационы, и в лицо
летят первые снежинки. Противник сжигает Москву, и вы начинаете
отход под натиском генерала Января, у которого ногти – ледяные
сосульки. Горестная ретирада. Казачьи набеги. И кончается тем, что
вы падаете, убитый из пушки мальчишкой-канониром при переправе
через польскую речку, которой даже вообще нет на карте у вашего
генерала.