«Как это ты не знаешь, когда
придешь?! Почему?!»
Девушка виноватым голосом ответила:
«Флиц дал мне важное задание…
Прости, но я никак не могу…»
Кён трагически скуксился. Вот что значит вручать свою судьбу
кому-то ещё. Нет, он не был в обиде на Марину, всё равно он для неё
почти никто, почему она должна нарушать приказы господина ради
него? {Да уж…. Жизнь меня точно решила
хорошенько вы…}
«Кён, я завтра точно приду! Не
переживай, пожалуйста. Мне и самой хочется узна… Увидеться с
тобой.» - торопливо поправилась Марина.
«Если я доживу до этого
“завтра”» - пессимистично вздохнул Кён и сбросил связь. Его
организм восстановился далеко не полностью. Без энергии, даваемой
едой, ему попросту нечем восстанавливаться. Все планы коту под
хвост, последняя надежда - это Жан, а точнее основы стихий, которые
тот пообещал дать в обмен на бельё.
Через пару часов скрипнул проворачиваемый в замке ключ, ворота
распахнулись от увесистого пинка - на тренировочную арену
пожаловала никто иная, как сама смерть в обличии Юноны. Привычный
облегающий тренировочный наряд – чешки, тонкие штанишки, кофта – и
очаровательно-демонический оскал, обещающий её персональной груше
для битья все муки ада.
Практики этого мира все как один помешаны на развитии своей
силы, а Юнона по данному стремлению просто-таки рекордсмен - сестру
ей, видите ли, хочется уложить на лопатки. А битва с рабом, вроде
как, скорее развлечение для её садистской натуры, нежели
практика.
Кён в последний момент скатился с лавки, будто и не лежал на ней
вовсе, не хотелось лишний раз драконить «госпожу». При виде
златовласки, желудок наполнился яростью – как жаль, что сытым с её
помощью не будешь, скорее получишь несварение.
Девушка в припрыжку преодолела пару шагов, но затем лицо её
выразило секундное недоумение – согласно здравому смыслу, раб давно
должен был умереть от голода и травм, но оказался действительно
крепким. Кулаки тут же зачесались от желания избить милую мордашку,
но оставался еще один нерешенный момент:
«Раб, за то, что вчера ты лапал
меня, когда я на тебя упала, приказываю выбить себе все
зубы.»
Кён был бесконечно возмущён. {ЧТО?!
СУКА, ДА КАК ТЕБЯ ЗЕМЛЯ НОСИТ?!} - его ненависть была почти
осязаема. Она сама на него вчера упала, а он теперь
расплачивается!? Злопамятная лицемерная дрянь! Он почти сорвался,
почти заговорил, желая облить “госпожу” матом, этим нарушив приказ
молчать “всегда”, но сдержался. В нём всё ещё тешилась надежда на
спасение, как бы мала она ни была. Он всё ещё рассчитывал на основы
чистой силы, надежда есть и упускать он её не собирался.