Дед всегда хвастал и тем, как он легко решал материальные проблемы семьи. Вообще-то семья – голь перекатная, клочок земли ее кормить не мог ни по каким стандартам. Восемь детей (девять их было, но перед рождением девятого 11-летняя дочка Мери погибла, сорвалась со скалы) нередко кормились собирательством, как доисторические предки, – съедобные травы, лесные ягоды, корнеплоды дикие… А дед хвастал: кормил семью легко и просто. Примеров ему было не занимать. Вот один из них, почти дословно.
«Возвращаюсь с очередного похода по деревням. В доме шаром кати. Еды никакой. Муки нет. Ладно, говорю, отосплюсь, утром решу ваши проблемы. Наутро на сельском сходе (в самом центре села, у церквушки, обычно с утра мужики обменивались новостями) приказчик со стройки железной дороги: надо шесть штук деревянных шестов длиной 5 метров, но не толстых, не более 8-10 сантиметров в диаметре. Спрашиваю, что дашь? Принесешь сегодня – хоть по 3 рубля возьму, сказал. Чтобы ты понял: дойная корова стоила в то время 10–12 рублей. Лады, говорю, принесу. Зашел к духанщику (сельский магазин так назывался – „духан“): дай, говорю, 2 рубля. Он мне – зачем тебе? Выпить хочешь – налью сколько душе угодно. Обругал его: дурак, меня напоит любой, деньги нужны реальные. Дал. Пошел взял ножовку и колун, и к нашему объездчику лесов. Дал ему эти два рубля, договорились, что он меня не видел. Заготовил шесты, довез на коне до станции и получил обещанные деньги. Взял в духане мешок муки, отнес домой. Жена: ай-вай, где ж ты взял? А я выложил ей рупь. У нее шары на лоб: откуда? Я ей еще один. Так и отдал ей все, рубль за рублем. Себе рупь только и оставил, на корм коню. О себе чего думать? Меня накормят везде, даже поблагодарят».
Дед Татевос не любил работать на земле, был городским по натуре. После смерти жены, до возвращения второго сына Телемака с семьей в отчий дом, за пару сезонов сумел «учредить» новую поговорку для армян – «Таты бостан» («сад Тата»). Смысл: «халява». В его большом саду были десятки фруктовых деревьев. Пользоваться могли кому не лень – хозяин в отъезде, не появляется вовсе, не пропадать же добру в голодные послевоенные годы! Поговорка и сегодня употребительна. Но мало кто ведает о ее происхождении.
Зато все дети были работяги, говоруны, красавцы, отменно пели, танцевали, соблюдали правила старшинства. Очень умных и особо успешных среди них не оказалось. Но в своей среде они выделялись несомненно. Картина (при моем брате Аствере, который и поведал мне о ней с изумлением): старший из братьев, Арменак (в свои 68), всерьез младшему брату – отцу моему (60 лет) сказал: «Сейчас врежу по хлебальнику, знать будешь». Зло, не в шутку… Отец то ли что-то не так сказал старшему брату, то ли сделал не то. Традиции старшинства! Требовать и опекать. Через Арменака прошла вся семья. Братьям (всем!) помог получить высшее образование (сам получил его первым и остался в Ереване навсегда). Сестрам посодействовал переехать с семьями в столицу. Младшую из них и в институт устроил, та уже после войны окончила Сельхоз, агрономом стала (понятно, по профессии не работала всю жизнь, но диплом – такая ценность по тем временам, такой престиж!).