Если убийство произойдет при превышении пределов необходимой обороны, то наказание возможно даже условное. Только потому, что действия были непреднамеренные.
Если смерть причиняется по неосторожности, то это уже песня. Намерения отсутствуют – сроки условны.
Как видно из примеров, намерения – неотъемлемая часть системы закона и судопроизводства. Во всех случаях намерения определяются людьми согласно их пониманию действительности. И именно в этом месте происходит флиртовый трюк с теми, кто считает, что имеет достаточно опыта или знаний.
Законы изрешечены дырами, в которые ускользают пагубные, злые намерения. Коварство остается не наказуемо. Наивность – осуждается. Законы определяют вину также тех, у кого не было намерений их нарушить.
* * *
Понимание этого, однако, не пришло ко мне после прочтения определенных книжек. Оно сформировалось постепенно, под влиянием опыта и знаний. Случай с пирожком не был началом пролога к неминуемому. Я закончил одну из лучших спортивных школ Союза. Мог бы продолжать спортивные подвиги, но, когда обмен веществ переходного возраста моего молодого организма был нарушен, а упавшие результаты столкнулись с тренерским безразличием, я не стал утешаться обещаниями ЦСКА и СКА, а взял свой военный билет и сдался в военкомат с намерением влиться в другое течение.
После демобилизации я уже застал результаты перестройки. Развал идей, разруху устоев и распад самого Союза. Продолжать движение по задуманным планам было невозможно. За спортивные результаты не платили, тренерская работа была не востребована. Учебу на дневном отделении вуза тянуть было сложно.
Все началось постепенно. Хотелось жить лучше, отличаться от других, расти, достигать каких-то высот. Все это подстегивало воображение. К тому же формировались потребности и нужды, причем не сами по себе, а благодаря общественным установкам. Они влекли к себе инстинктивно. Они притягивали как магнит. Они… требовали удовлетворения любым методом, любым способом!
Материальные ценности, которые стали пропагандироваться направо и налево, набирали силу. Потребности и нужды не оставляли мне и многим таким, как я, выбора. Если говорить, что выбор все-таки был, то необходимо также понимать, что выбор был в границах, сформированных обществом, то есть представлял условность и был предрешен.