Остальные наши братья не от чего не отказываются, но усердно каются, жертвуют нищим, благо Господь – есть любовь и всепрощение.
Какое-то общее «покаянное шествие», только малочисленное. Для безгрешной жизни у них особые дни, ты догадываешься, – пост. В первые и последние дни особенно усердно морят себя голодом, это пик покаяния. Ты знаешь, грех чревоугодия – это наш любимый мозоль. Как следует, поскакав на нем, мы чувствуем себя уже не такими «безнадежными», когда не хватает сил целиком удалиться в мир духа.
Римляне более рассудительны, их рассудительность меня раздражает. Они не морят себя голодом, за это я их люблю, но все же отдают дань новой моде, – по особым дням не едят мясо.
Все ополчились на еду!
…Как я голоден…
(берет себе поесть, продолжает)
Кое-кто еще решился на безбрачие…
Ну и, конечно, наши высокопоставленные братья, оба, очень страдают, но высшее общество покинуть не решаются. Можешь себе представить их в компании язычников! Чем сильнее их страдания, тем безумнее фантазии: они мечтают воздвигнуть храм величественнее «парящих садов», высоченный. Переплавить монеты с изображением цезаря в алтарь!
(смеется)
Только бы до него не дошло. Он взбесится.
(уже не смеясь, смотрит на Иисуса, они давно не виделись)
Хотят сделать Рим центром истинной веры. Но, по-моему, они утонут в роскоши «садов»…
Иисус слушает его с улыбкой.
Дверь открывается, в комнату входит человек, взволнованно говорит Иисусу:
Иоанн в Иудее… Иоанн крестит! Ждет тебя.
Иисус (поднимается, обнимает вошедшего):
Счастливая весть, брат мой! Немедленно отправляюсь к нему.
Грек:
Будь осторожен, брат, там нет философов и там «горячо», не то, что здесь. Тех, кто спорит в вопросах веры на земле иудейской, я слышал, забивают камнями насмерть. Они не знают, чем отличается свободный мыслитель от «сокрушителя устоев», или как там нас еще ругают…
Иисус (успокаивает его):
Я буду осторожен, брат мой. Я все обдумал, буду говорить притчами, чтобы каждый свободно мог спорить с самим собой и спрашивать ответ только у Бога, и постараюсь сам избежать споров, чтобы не отвлекать их «на себя». В крайнем случае, буду молчать, ну в самом крайнем…
Грек (обменивается кивком с вошедшим):
Я тоже пойду с тобой. Подберем человек десять.
(с улыбкой)
Ты совсем не умеешь отбиваться от стражников…
Иисус