Избранное - страница 6

Шрифт
Интервал

Московская земля

Моя почти равнинная страна,
с нерезким взлётом и паденьем плавным.
Как грузная спокойная волна
по медленным просторам величавым.
Когда я озабочен и устал,
излечит раны на душе и теле
не искромётный, из-под скал, фонтан,
а родничок, пульсирующий еле.
Над ним склонишься – боязно дышать.
Доверчиво лицо его и ломко.
Несуетная в нём живёт душа,
прозрачная душа – как у ребёнка…

Открытость

Города городили ограды.
Города от врага береглись.
А деревни стелились рядом.
На зелёных лужках паслись
Города возводили крепость.
Лили ядра. И рыли ров.
А деревни – сеяли репу.
Рыб ловили. Доили коров.
И когда кочевники мчали,
и пылила, вопя, орда –
их сначала деревни встречали,
а потом уже города.
И кидали красавиц на крупы.
А дома их сжигали дотла.
И лишь трубы печные да трупы
означали: деревня была…
Я вхожу в деревеньку, доверчив.
Никогда я здесь не бывал.
Но желает здоровья встречный,
будто с детства меня знавал…
Сколько лет надо мною не минет –
отовсюду меня позовёт
полудетская эта наивность
и святая открытость её.
И, не пряча хорошую зависть,
у околицы ей поклонюсь.
И не в ней ли понятней сказалась
незлобивая родина – Русь.

Доброта

Когда дневное пекло растворится,
а тени пахнут дымом и растут,
по-разному сошедшую на лица
на улицу выносят доброту.
Она на платьях, по-стрекозьи лёгких,
ладонях жёстких, медленных плечах.
Она свободно движется из лёгких.
И тало отражается в очках.
Исполнена высокого доверья
раздумья и спокойствия печать.
И доброта ложится на деревья,
на детские коляски, на асфальт.
И знаю я, что будут сниться лица.
И благодарен хитрости простой:
когда дневное пекло растворится –
идти и исцеляться добротой.

Среди людей

Я их встречаю всюду. Ежедневно.
И часто совпадает наш маршрут.
Они ведут себя обыкновенно.
Обыденно вопросы задают.
«Здесь занято?»
«Скажите, поезд скоро?»
«Который час?»
«Простите, Вы за кем?»
То к затяжному склонны разговору.
А то неразговорчивы совсем.
Они поспешно книжицу листают.
Подсчитывают что-то на ходу.
О чём-то, просветлённые, мечтают,
И морщат лбы от непонятных дум.
На лица их, на думы их помножен,
я становлюсь спокойней и сильней.
Толпа? Но обезличье не тревожит.
Я растворён, но не потерян в ней.

Запасный путь

Он долго строился, железный,
запасный этот путь. Давно.
Ржавели рельсы бесполезно.
И мокло шпальное бревно.
И только птицы прилетали.
Бродили важно среди шпал.
Следующая страница