– Странный цвет у этой вашей самой справедливой магии! – прошептал не утративший способности иронизировать Гвоздев.
В это время таракан подполз к самому носу бездыханного волшебника и прочитал заклинание:
– Пинне-нагель гуншаньян кальво цигенбок динцзы кабра куддельмуддель!
Каждое слово впечатывалось несчастному студенту в мозг. «Пинне-нагель… куддельмуддель!» – повторял Гвоздев, беззвучно шевеля губами.
И вот волшебник открыл глаза, чихнул во всю мощь своего острого носа, и лёгкое тельце таракана отлетело куда-то в угол комнаты.
– Запомнили заклинание? – спросил волшебник, протянул ладонь и, как магнитом, привлёк таракана обратно. – Вот он, мой бизнес. Представьте, насколько он прибыльный. Публика толпой валит на ваше представление. Эти обыватели не верят в магию и ждут её разоблачения; каково же их разочарование, когда разоблачения не следует! Бедняги идут на поводу у любопытства, покупают билет на следующий сеанс, ищут подвох, не находят подвоха, покупают ещё один билет, и так по кругу, по кругу! Как вам такой бизнес-план? Хорош, не так ли, Гвоздёв?
Студент Гвоздев, обуреваемый прежде и ужасом, и любопытством, после этих слов вскочил как ужаленный. С того самого момента как волшебник переступил порог ванной, Константин пребывал в страшном напряжении. Сначала он был унижен, потом обескуражен, затем вдруг рухнула вся его вера в науку, но последней нотой в этой какофонии чувств стало уязвлённое самолюбие. Мозг Гвоздева дал хозяину срочный приказ эвакуироваться. Как был в чём мать родила, студент понёсся к выходу из номера, громко провозглашая:
– Я Гвоздев! Ударение на первый слог! Идите вы к чёрту со своей дьявольщиной, Дмитрий Евгеньевич! Я достойный человек! Достойный, хотя до сих пор не дописал диплом! Я не буду циркачом!
Студент продолжал выкрикивать проклятия и оправдания, вылетев из номера и пробегая по коридору. Гостиничная уборщица в ужасе шарахнулась от Гвоздева. Прежде чем она догадалась позвонить в полицию и сказать, что у них в отеле завёлся сумасшедший, студент уже выскочил на улицу и, сверкая голыми пятками, понёсся по неприветливой мартовской грязи к железнодорожной станции.
Волшебник же, проводив Гвоздева взглядом, поднялся и философски заметил, обращаясь к самому себе:
– Что же, будем считать, сделка не состоялась.