Мы изредка обменивались репликами, но общий разговор как-то не клеился.
– Скажи-ка, Лева, – вдруг обратился Володя Гурман к сидящему напротив него Льву, – ты куда так настойчиво устремляешь взгляд?
– Я не уверен, но, по-моему, я вижу тут одно лицо…
– Неужели? И какому телу это лицо принадлежит?
– Класс? Отряд? Семейство? Подвид?
– Да вон там, видите, мадам в одеяле.
– Левочка, детка, это не одеяло, это шаль расцветки «Бербери».
– Расцветки чего?
– Видишь ли, Лева, каждая женщина имеет среди прочих своих богатств хоть что-то в расцветку «бербери», а те, кто не имеют – стремятся иметь. Назвать шаль расцветки бербери одеялом – это все равно что назвать горностаевую мантию… ну не знаю… плащ-палаткой.
– Причем, если какой-нибудь поясок или бантик можно приравнять к тройке или четверке, то шаль – это уже у них туз. Но масть вся козырная.
– Да, Лева, такие вещи надо знать.
– Откуда мне? Это вы общаетесь с порочными женщинами.
– Ну, если считать любовь к расцветке в клеточку пороком, то непорочных женщин не бывает.
– Почему, бывает. Вот моя Муся, например… Живет спокойно без всяких этих.
– Да? А ты, Левочка, спроси у нее, хочется ли ей иметь что-нибудь такое…
– А лучше просто подари ей сумочку бербери, и мы увидим…
– Лев, если я правильно разбираюсь в людях, то эта дама в одеяле, мягко говоря, не молода… Чем она тебя так привлекла?
– Оставьте его. Это дело вкуса. Некоторые любят похолодней…
– Лева, признайся, может, ты геронтофил?
– Да какой к лешему геронтофил! Я ее знаю около тридцати лет, если это она, конечно. Вернее, я ее видел последний раз лет тридцать назад.
– Ребята, это его первая женщина.
– И последняя. Единственная любовь Льва.
– А как же Муся?
– А с Мусей он дружит.
– Слушайте, идите к черту. Обрадовались, накинулись! Это тетя Туся, подруга моей матери.
– Представляю, как ты сейчас подойдешь «тетя Туся, я нашел тебя! Где ты была все эти годы?»
– Только не рыдай ей в плед! Не порть «бербери».
– Может правда, подойти, спросить?
– Только не говори ей «тетя Туся».
– А как?
– Ну, как, по имени-отчеству.
– А думаешь, я знаю, как ее зовут? Я всю жизнь называл ее Туся. И мама так ее называла. А потом она уехала в Израиль. И все. С концами.
– Ну, подойди, спроси «вы Туся?», только без «тети».
– Да, попробую. Вдруг она. А то потом всю оставшуюся жизнь буду мучиться.