Вот и тогда – точь в точь. Закончив думать все предложения, которые не мог ухватить в цельнокупности, получил от Проба в плечо:
– А погнали, по девочкам?
Адресат покраснел. За всю жизнь, было у него три женщины. Вернее одна, и две на время, которых дома за женщин не держали. Лайки, так ее звали. Не дождалась. А ведь еще за полгода строили планы, показывала кус джинсовой ткани, из которой дома сошьют ей ему правильные штаны. Летала без умолку, заглядывала внутрь души, словно не расставались, за углом подсобки – их самая длинная в жизни ночь, клятвы, объятия, что положено. И на тебе! Два месяца оставалось! Уж они счастливы были б. Подходящая парка. Односельчане старались не встречаться с ним у магазина, хотя обычно встречают – встречают, год по городкам чемпион. Трех дней не побыл. Его поняли. Глава семьи был против, но видя отчаяние, во всегда с задорной хитринкой честных порывах среднего, обнял крепко. Увидел, не ровна гардина, заплатит. Чтобы случилось, не оставь командир телефон «человека в столице на всякий» – о том только ныне позволял думать, ведь ладьей стоять что не быль да пришлось дабы, а в людях: неумеха, недожданчик, забыли его в помощь правым правый.
Там женщины чего решат – кто их разберет, может Лайки не сама ушла. Или он виноват – абдукция люта! Подцепил кого не видно. Травмоопасно бить рельс заводской – номер таковский дела, говорит, молит ячеистый монолит, что девушка добрая, хорошая, стала бы такого, чисто эмбарго, на алиготэ за так менять? Вот в вот. Населенный пункт не велик, всем жить в согласии оптимально, хорошо получилось, прощай. Пусть брешут, сбежал, что скрывать. Сейчас время – дай каждому, накопит, иномарку у Та одолжит, вернется. Старшее поколение уже писало в самых лестных словах, сколь благодарна за помощь, и соседки справа завидуют сыну. О ней – молчат. Шикарно рубят, точно шинкуя на весну.
Понимая, нельзя ударить лицом, пересилил злобу, и ровно мужику пореволюционному отвечал Пробу:
– Погнали!
Утром после гулянки, война Никона круто переменилась еще. Проб вел с ним, ни в чем не бывало, точно не братались вчера, не рассказывал он, пьяно бесслезно всхлипывая, всю свою короткую, четко по партии, что впаяли золото, стезю. А девочки? Пять раз вызывали! И оставляли – всю бригаду, расклейщиками объявлений о найме для друзей. Примерно в середине дороги Проб достал из дверцы «Смит». «Держи». «Что?» «Говорил, знаешь. Волторны. Система – трезвящий Бандерас». «Да что с ним делать?» «Жать! Можно еще кешью распылять, но не пробовал. Будешь колоть – обойму выплюнь, и смотри, нет ли в стволе пыли». «Мне надо кого зашевелить?» «Мешок твоего супа знает, самому виднее. Держи всегда у себя» – тут он поглупил: «А вдруг кто найдет?» – Проб отвечал: «тогда ты…» – и цыкнул условлено, плавно проведя подушечками.