Избранное - страница 3

Шрифт
Интервал


Замечателен очерк «Сильные духом», по-шолоховски крутой и образный. Я согласен с автором, что Россию уже в какой раз спасает глухая провинция, упорно не желающая сдаваться под натиском чужеродной духовной интервенции. Эта мысль проходит через все очерки, однако материал, в котором видна рука писателя, аналитика, неплохо знакомого с политической конъюнктурой, вовсе не попахивает ностальгией! Несмотря на трагичность фабулы, пессимизма в работах Г. Пискарёва нет, и понятно почему: он не разочарован в русском характере, не потерял веру в созидательность национального духа, в глубинные силы народа.

Интересно и поэтическое творчество Геннадия Пискарёва. Оно является прямым продолжением его публицистики (или публицистика – продолжение его поэзии?), – в основе его стихов лежит всё то же обострённое чувство Родины, реализованное как переживание частностей, Особенность лирики здесь – полная безыскусность, простота, но не та, что хуже воровства, а та, что бытует на грани прозрачности бытия. Автор не стремится увести читателя в лексико-синтактические дебри, нет, он пишет о том, в чем разобрался сам и понял наверняка. Ему не нужно ничего доказывать, он понятен универсализмом мышления, тональностью, совпадающей с внутренним миром любого человека, оставшегося таковым и умеющего ценить жизнь во всех её проявлениях. Судите сами:

Великое моё Пилатово –
Деревня в двадцать пять домов.
От поезда с разъезда пятого
Бежать к тебе я вновь готов,
Чтоб чуять дух тепла коровьего;
Чтоб видеть за рекою лес;
И липы дедушки Зиновьева,
Что держат свод седых небес;
Как дедко Павел – глаз слезящейся –
В углу иконном бьёт поклон.
Над образами нимб светящейся,
Но то не нимб, а шлемофон
Танкиста, заживо сгоревшего.
Прости, Архангел Михаил!
Твой лик на фото сына грешного
Старик в божнице заменил.
Какое вещее деяние
В крестьянской рубленой избе –
Земных, небесных сил слияние
В страданье, вере и мольбе.
О, Русь моя, тебя оплакивая,
В Москве сквозь злато куполов
Я зрю великое Пилатово,
Святых и грешных земляков.
Пока вы были, смерды, пахари,
Цвела страна моя, но вот
Не стало вас. Россия ахнула
И покачнулся небосвод.
А я, кого лишь ваша силушка,
Уже последняя, поди,
К верхам «из грязи – в князи» вынесла,
Застыл, и боль горит в груди:
В родной деревне липы спилены.
Потомства не от кого ждать.