О, с каким удовлетворением я смотрел, как облетает уверенность с
ее лица и проявляется страх. Такой же первобытный ужас плещется в
глазах жертвы, когда хищник смыкает челюсти у нее на шее. У первого
встречного официанта я вытребовал ключ от сауны, затащил туда Вику,
уже немного успокоившуюся, затолкал в туалет и запер. А сам
проскользнул на улицу мимо клетки, где танцевали три голые девицы,
мимо амбалов-охранников, которые не стали ничего спрашивать.
Ледяной ветер надавал пощечин, и я пришел в себя. Н-да, новое
тело преподносит сюрпризы. Как повел бы себя Звягинцев на моем
месте? Да никак. Начнем с того, что он на моем месте не оказался
бы.
«Чем мне грозит эта выходка? — думал я, вызывая такси. — Это
зависит от того, какой вес в обществе имеет Вика Лесневич». Вот
так, хотел обзавестись полезными знакомствами, приобрел врага. Или
врагов.
Потом мне моральных оплеух надавал Мищенко, которого я, надо
полагать, разбудил. Где это я шарахался? Чего это морда побита? А
ну, дыхни! Еще один такой залет — и на фиг с пляжа! То есть из
общежития.
Но все-таки комендант меня впустил, вот только ворчал и
тарахтел, сопровождая к комнате (похоже, хотел удостовериться, что
я не ворвусь к беззащитным «деукам»), и успокоился, только когда я
запер дверь изнутри.
Я упал на кровать, вырубился прямо в одежде, и вот теперь Настя
ломится в дверь, а я не могу встать, чувствуя себя сдутым шариком.
И все-таки надо подниматься, а то коменданта на уши поставит, еще
дверь придет вскрывать. Мищенко может.
Топая к двери, я понимал, прямо-таки нутром чувствовал, что
разучился врать. Откат вселенной за лучшего в мире уличного бойца —
я стал худшим в мире лжецом. Хорошо, что скрывать мне особо нечего,
потому дебаф особых неприятностей не доставит. Ну, по крайней мере,
не должен.
Непослушными пальцами я провернул ключ в замке, выглянул в
коридор.
Настя уже ушла, но услышала щелчок замка и вернулась. В руках у
нее была тарелка с завтраком для меня.
Я посторонился, впуская ее в комнату.
— Где ты шлялся? — проговорила она и припечатала тарелку к столу
так, что та чуть не раскололась надвое.
В ней колыхнулись… макароны в молоке. Надо полагать, сладкие. К
горлу подкатил комок. С садика их ненавижу, просто до блевоты.
Поскольку я худший в мире лжец, нужно строить ответ так, чтобы в
нем не было вранья.