— Ты свихнулась? — Теперь вспыхнула Наташа. — Саша принес…
— Да мне плевать! Я все видела! Это он с тобой вчера зажигал,
да? Вот так… лучшая подруга и парень, которого я… который мне
нравится!
— Настя…
— Заткнись! Шкура! Я Вадику все расскажу про вас!
— Да ничего не было! — рявкнула Наташа, но Настя ее перебила,
указав на стол, на бутылку портвейна, стоящую возле кровати:
— Дуру из меня делаешь, да?
Она схватила вазу с засушенными цветами, швырнула в Наташу. Я
метнулся вбок, переворачиваясь вместе со стулом, поймал вазу на
лету, но с грохотом опрокинулся сам.
— Ты сама из себя дуру делаешь! — парировала Наташа.
Изрыгая ругательства, как Змей
Горыныч огонь, Настя бросилась на бывшую лучшую подругу.
Перескочила через меня, чтобы
вцепиться ей в волосы. Поставив вазу и не вставая, я сделал ей
подсечку. Она, выпростав руки, в падении ухватилась за занавеску и
оборвала ее вместе с гардиной, обрушив на искусственную елочку.
Покатились по полу рассыпавшиеся шары.
— У-род! Отпусти меня! — верещала
Настя, когда я сграбастал ее и, прижав к себе, понес к выходу.
Она пиналась, брыкалась, извивалась,
как дикий зверь, и голосила во все горло:
— Помогите! Отпусти меня, урод!
А-а-а! Отпусти!
— Вот дура припадошная, — бросила
Наташа, собирая елочные игрушки.
— Убери свои вонючие лапы,
извращенец!
Я вытолкал ее за дверь, заметив
головы любопытствующих, высунувшиеся из комнат. Настя обернулась —
взъерошенная, злющая, указала на меня:
— Смотрите! Средь бела дня! Муженек
за порог, а тут — оп-па! Любовничек.
На шум прибежал Мищенко. Задыхающаяся
от гнева Настя так и стояла, всхлипывая и указывая на меня.
— Кто беспредел развел? — громыхнул
он командирским басом.
Я вышел, следом выскочила Наташа и
затараторила, пока бывшая подруга ее не перебила:
— Саша принес деньги за праздничный
стол и продукты. А еще билеты на турнир мне и этой дуре, — про
билеты она сказала погромче, чтобы все слышали и завидовали. — А
тут она ворвалась и скандал устроила, вообразив, что мы любовники!
Да что я, совсем больная? Вадик-то вот-вот придет. — Она покрутила
пальцем у виска.
Мищенко не перебивал, потирал
подбородок протезом в черной перчатке. Перевел осуждающий взгляд на
меня, ожидая объяснений.
— Я обещал Насте билет на турнир. Мы
повздорили, и я хотел, чтобы Наташа его передала, — честно ответил
я.