— А я знаю? — вызверился тренер, махнул рукой. — На самочувствие
Гришина? На его сон? На политический климат в области?
— Гришин — это… — шепотом начал спрашивать я, но Витаутович
перебил, рявкнув:
— Председатель облспорткомитета! Неважно! Важно то, что теперь
позволительно заявлять на турнир только тех, кто работает в
организации не менее года! — Он поиграл желваками. — Короче, Саня,
ты выбываешь. Твою заявку не утвердили. Это плохая новость.
— А есть и хорошая?
— Есть. Я наорал на Гришина и пригрозил, что пожалуюсь Вавилову.
Он сказал, что я могу жаловаться хоть самому товарищу Горскому, а
он не позволит нарушать правила и ломать регламент, который он,
сука такая, сам только что поменял так, как захотелось.
— Под Саню копали? — поинтересовался Алексей.
— А под кого еще? Не хотят, гады, нам даже шанса дать нормально
выступить! А этот дурачок засветился в «мясе», вот и нашли причину
его выкинуть!
— Так в чем-то хорошая новость? — спросил я, не понимая, что
делать.
— Хорошая новость в том, что товарищ Горский не понадобился, —
ответил тренер. — Хватило одного старого коллеги с прошлого места
работы.
Я понял, что речь о БР и что Витаутович не посвящал в это Олега
и Алексея. Понял, намотал на ус.
— Этот коллега имел очень короткий разговор с сукой Гришиным, и
тот нашел половинчатое решение. Официально Саня заявлен, он в
составе «Динамо».
— А неофициально?
— А неофициально сука Гришин пообещал мне, что Саня проведет
только один бой. И, скорее всего, всю жизнь ему придется работать
на лекарства.
Лев Витаутович разговаривал с Алексеем так, словно меня не было
рядом, и я напомнил о себе:
— Почему Гришин — сука? Почему один бой? Почему на
лекарства?
— У тебя первый бой с Ибрагимовым, — вздохнул тренер.
Алексей и Олегом присвистнули.
— И кто он такой?
— Супертяж, — ответил Олег. — Чемпион
прошлого года в высшей лиге беспредела. Ты попал, Саня. Лучше сразу
сдавайся, это танк! Очень техничный и сильный.
Услышав такой ответ, я мысленно развел
руками: похоже, придется лечь. Ну, хоть сто тысяч получу, надеюсь.
Надо бы связаться с Достоевским, поинтересоваться.
— Сука Гришин постарался и подшаманил
со жребием, — добавил тренер. — Его только что опубликовали, твой
бой четвертый.
— Так если он реально такой страшный,
то, может, ну его на хрен? — предложил я, решив, что нет смысла так
убиваться и становиться инвалидом. К тому же, похоже, отпадает
проблема с запиской от Достоевского. Вряд ли те будут ставить
против меня с таким противником. Какой смысл?