Я коснулся двери, попробовал открыть. Заперто изнутри на засов.
Но дверь оказалась закрыта неплотно, в образовавшуюся щель я смог
просунуть пальцы. Ладно, есть шанс открыть.
Решив пойти этим путем, я спрятал пистолет за пояс, снова
просунул руки в щель и рванул на себя. Доски затрещали, поднялась
пыль, и щель расширилась еще больше.
Я просунул в щель руку, нащупал засов и поднял его. Бросил с
грохотом на дощатый пол. Потом открыл дверь.
Заглянул в темный коридор, увидел, как одна из входных дверей в
местные квартиры приоткрылась и тут же захлопнулась.
— Оставайтесь в своих квартирах, — громко сказал я, вспомнив
свой опыт службы в СОБРе. — Не подходите к окнам и дверям.
Происходит операция по обезвреживанию преступников. Уберите детей
подальше.
Пошел через коридор, вглядываясь в его конец. Ага, отлично, вот
и окошко, и к счастью, на нем нет ставней. Я сбавил ход, осторожно
подошел ближе и оглядел узкий проход между зданиями. Никого.
Только в конце прохода, возле улочки валялся труп того мужика,
которого я застрелил. Окна другого здания также заколочены.
Перевернутый тазик, ведро, поленница с дровами. И ни единой живой
души.
Сбежал мой клиент.
Я открыл окно, кряхтя, вылез наружу, что далось нелегко,
учитывая мои габариты. Проверил здание с обеих сторон. Пусто. Пока
я думал да размышлял, второй стрелок сбежал переулками.
Выстрелы вдали тоже стихли. Видимо, там преступники тоже
сбежали. Или перебили всех милиционеров и теперь отправятся по мою
душу? Я осторожно выглянул и увидел, что это не так.
Милиционеры и в самом деле победили. Несколько стрелков в
гражданской одежде валялись на улице в лужах крови. Другие исчезли,
скрылись между бараками. Милиционеры стояли над трупами павших
товарищей, сняв фуражки.
Тогда я спрятал пистолет за пояс, вышел из укрытия и направился
к ним. Руки держал на виду, чтобы меня тоже ненароком не
пристрелили.
Не успел я подойти, как милиционеры, если это действительно были
они, заметили меня.
— Еще вышел, только он сдался, товарищ Огородников! — крикнул
один, нацелив на меня пистолет. — Не стрелять! Эй ты, руки
подними!
Я подошел ближе.
— Вы чего, ребята? Я тоже свой, из полиции.
Одеты они были странно. Темно-синие гимнастерки, перехваченные
тонкими ремнями. Фуражки с короткими козырьками, у кого-то синие, у
кого-то белые. Чего ради одеваться так? Какое-то специальное
подразделение, один из многочисленных экспериментов по внедрению
опыта советской милиции, в том числе и обмундирования?