Так какой план, Антошин? Пункт первый — добыть часы. Нужно
каким-то образом определить границы выключения глушилки видящего.
Пункт второй — выяснить, где именно находится монастырь. Чёрт его
знает, что мне это даст, но чувствую, что обладание этим знанием
важно. Ну и пункт три — усыпить бдительность доминиканцев. Без
относительной хотя бы свободы на побег можно не рассчитывать. Всё?
Вроде бы… Пока хватит. Стоп! Пункт четыре — избавиться от этого
довольного и злого лица! А то ещё что-то заподозрит моя дуэнья. Не
должен заключенный радоваться без причины.
Когда тюремщик открыл дверь моей камеры, я, мокрый и тяжело
дышащий, заканчивал с отжиманиями.
— Доброе утро, Альдо! — приветствовал я его, закончив утреннюю
зарядку и усевшись, скрестив ноги, на пол. — Может уже начнете
стучать в дверь?
Видящий обозначил на лице неискреннюю улыбку и трижды стукнул
костяшками по доскам. Похоже, оперативник магистра тоже злился.
Видимо, его начала тяготить необходимость быть нянькой у пленника.
Первые дни он был более любезен.
С другой стороны, я же постоянно его подкалывал. Просто так,
чтобы он не расслаблялся, да и понимать границы того, что мне тут
дозволено, очень хотелось.
— Ну вот видите — это совсем не сложно. Только завтра сделайте
это до того, как откроете дверь, хорошо?
На это ищейка никак не отреагировал. Просканировал тяжёлым и
немного сонным взглядом мою камеру и, не обнаружив следов подкопа и
подпилов на решётках, собрался уходить. Не тут-то было!
— И знаете что, Альдо, — обратился я к его спине. — Мне нужно
поговорить с отцом Домиником. И чем скорее, тем лучше.
Обычно я на встречи с магистром не напрашиваюсь, так что ответом
мне стали удивлённые глаза видящего. Ну, ребята, вы же хотели
сотрудничества? Их есть у меня!
— Такой шанс упускать нельзя, — сообщил человек водам Амура и
щелчком отправил в них наполовину выкуренную сигарету. — Может я и
не смогу вернуться, но... возможны варианты.
Высокий, тёмноволосый, чуть полноватый мужчина лет тридцати
стоял на набережной реки уже около часа. Он почти не двигался и
довольно часто курил. За проведённое у кованной решётки время в
свинцовые воды Амура отправилось уже шесть окурков. Человек
размышлял.
Его не особенно заботил холодный октябрьский ветер, выжимающий
из глаз слёзы и треплющий полы тёплого пальто. Не волновал
находящийся в самом разгаре рабочий день. Не тревожили мысли о
множестве дел, которые предстояло решить сегодня. Мужчина даже
телефон отключил, чтобы ничто не могло прервать его размышления.
Или разговор с самим собой. Хотя… Размышления — это ведь и есть
разговор с собой.