Внезапно вижу движение слева. Машинально тянусь к оружию. Дурак, его же нет, я в море, на мне только маска с трубкой и плавки.
На меня движется акула. Громадное, торпедообразное тело не спеша приближается. Я вижу немигающий глаз морского убийцы. Он сверлит меня, вызывая одеревенение конечностей.
«Откуда здесь акула?!» – проносится у меня мысль.
Дыхание перехватывает, я ощущаю полную беспомощность и панику.
Акула открывает пасть, усеянную острыми треугольниками. Она подплывает так близко, что я могу разглядеть ошметки мяса между этими зубами.
– Следуй за мной, Айк.
Голос Франца. Откуда?!
Акула замирает в метре от меня. Я могу коснуться рукой ее носа, грубого и шершавого, иссеченного старыми шрамами.
Она погружается в глубину. Там вечный холод, туда не проникают лучи солнца.
– Не отставай…
Просыпаюсь с хриплым криком. На лбу испарина.
На меня внимательно смотрит Франц. Качает головой, будто я его чем-то разочаровал.
– Ты отключаешься, как наркоман, Айк. Разведчик не должен так спать.
Запах пота, идущий от Франца, заставляет меня сморщить нос. Он что, вообще не моется?!
– Вставай, – цедит майор.
Пошел бы ты на хрен. Поднимаюсь, гляжу на часы. Четыре дня.
– Выходим в восемь, – неожиданно говорит Франц.
Его черные, похожие на капли смолы, глаза буровят меня.
«Он не мигает, – почему-то думаю я. – Словно акула».
Хочется врезать ему в челюсть.
– Почему в восемь? – шепчу я. – Еще слишком светло. Нас всех положат.
– Не положат. Отто привел девчонку из соседнего аула, она знает тропу. Мы спустимся к ним с горы.
Он снова улыбается, и я вижу акулью морду.
– Следуй за мной, – бормочу я, вспоминая сон.
– Что?
Франц выглядит озабоченным, и мне хочется смеяться.
– Нам нельзя выдвигаться так рано.
– У меня приказ, – цедит Франц, начиная терять терпение.
Я затыкаюсь.
– Проверь, чтобы все было в готовности! – приказывает он. – Я не хочу, чтобы в самый ответственный момент ты подвел всю группу.
Дружелюбные нотки испаряются, голос сухой и отрывистый, как удары плетью.
Скрипя зубами, поднимаюсь…»
Виктор закрыл блокнот. Настроения писать больше не было. Где-то в глубине подсознания у него жило ощущение, что он совершенно не против продолжить, но что-то удерживало его от дальнейшей работы.
– Я мазохист, – сказал вслух наемный убийца, и его губы растянулись в кривой улыбке. – Я пишу о том, что сломало всю мою жизнь.