И вот теперь дверь в мою комнату, после вежливого стука, снова
приоткрылась. Заглянувшая чернокожая охранница, улыбнувшись мне
белоснежной улыбкой, словно сошедшей из рекламы зубной пасты,
жестом велела идти за ней.
– Да-да, господин начальник, уже бегу, – ответив чисто для себя,
неторопливо направился к выходу из комнаты. Мне, как ни странно,
такое было позволительно. Не поторапливали, резиновыми
демократизаторами по ногам не били. Все чинно и мирно: спереди дама
с автоматом, дама с автоматом сзади, что улыбнулась не менее
дружелюбно, чем ее темнокожая товарка.
Но даже сей конвой был чисто номинальном. Девушки болтали между
собой, бросая в мою сторону многозначительные взгляды,
приветствовали идущих навстречу довольно частым потоком врачей,
учёных и иных дам в околовоенной форме, а те, в свою очередь,
приветливо-заинтересовано смотрели на меня. Когда же проходили
мимо, исключительно изящно покачивая бёдрам, старались лишний раз
мимолётно коснуться руки или черкануть мимоходом по одежде своими
женскими ладошками. Мило, даже немного возбуждающе, но все равно
крайне странно. Особенно в моей ситуации запертого под замком
пленника.
– JOINT DARK ENERGY, – увидев уже за эти дни привычно висящую на
стене табличку, почти на автомате ее прочитал вслух. – Western
Division… чтобы это ещё значило. Особенно для меня.
Охранницы мне на это ничего не ответили, лишь подвели к уже
знакомой двери, да пригласили войти, приветливо ее приоткрыв.
Внутри же меня уже ждала местная… скорее всего начальница. По
крайней мере, обстоятельно поговорить я мог только с ней.
– Алекс, здравствуй, – привстав со своего места,
поприветствовала она меня с лёгким «американским» акцентом. – Как
спалось? Мы тебя, надеюсь, не разбудили?
– И вам утро доброе, – чинно ее поприветствовав, присел напротив
после разрешающего кивка. – Нет, не разбудили. Спал хорошо,
жаловаться просто не на что. Вот только позавтракать не успел.
– Не волнуйся, перекусишь во время нашей беседы, – по доброму
улыбнулась женщина. – И я уже говорила, можешь обращаться на ты или
по имени. А то чувствую себя совсем старой…
– Ну что вы, Филипа, не стоит так говорить, – положив руки на
стол, посмотрел в ее задорно прищуренные, добродушные глаза. – Вам
ещё жить и жить, а я просто слишком хорошо воспитан и слишком
труслив, чтобы вот так фамильярно с вами общаться.