- Хорошо, я буду молчать… Ни звука, госпожа Пэй. Только думать о
тебе буду. Это же здесь дозволено? Эй! Дозволено?! – он повернулся,
обращаясь то ли к стенам, то ли к ушедшим за полог снов
постояльцам.
- Не лучше ли тебе войти? Но только тихо, - Астра открыла дверь
и взяла с полки светильник.
- Правда? Ты позволишь? – он скользнул следом, словно плутоватый
кот. – Позволишь?! Я буду, как форель. Как мертвая жареная
форель.
- Я уже позволила. Нет, ты как пьяная форель. И тише, господин
бард. А главное - не вздумайте приставать ко мне, - она погрозила
пальцем и отошла к окну, отдергивая шелковую штору, вдыхая теплый
ночной воздух. - Я тоже пьяна, но не настолько, чтобы упасть в
объятия человеку, которого знаю лишь один день.
- Разве это был плохой день?
- Очень хороший, Леос. Мне никогда не было так весело. Честное
слово. И никогда я не была так пьяна.
- Я тебе совсем не нравлюсь? – он в нерешительности положил
китару на стол.
- Нравишься, - она почему-то вспомнила о Голафе, мысли путались,
плыли кольцами тумана, вспомнила стоявшего на колене барда и его
губы, касавшиеся руки. – Только это ничего не значит. Знаешь,
как-то я чуть не сожгла одного наглеца, слишком назойливо
пристававшего ко мне? – соврала она. – Да. А другого заморозила в
большую печальную ледышку. В общем, это ничего не значит.
- Даже одного робкого поцелуя? – луна освещала его лицо,
наклонившееся к ней, рука осторожно коснулась талии.
- Не знаю… - она тоже потянулась к нему, трогая его влажные губы
своими.
- За это же не заморозишь? – он оторвался на миг, заглядывая в
прикрытые длинными ресницами глаза, таившие манящий
золотисто-темный свет.
- Нет, пока нет, господин бард. На тебя довольно трудно
разозлиться, - добавила она, наматывая его светлый локон на
палец.
- Я тебя люблю, Астра Пэй. Клянусь, без всяких винных паров. С
первого мгновения, как увидел там, на рынке.
Она легла, прикрывшись мохнатой шерстяной накидкой, он опустился
на пол возле ее кровати.
* *
*
Сойдя на палубу, Давпер остановился, держась за поручни и
наклонившись над бортом «Нага». Размытое пятно луны плыло в черной
воде, низкие волны облизывали крепкое тело когга с тихим плеском,
отражая звезды и медные, покачивающиеся огни у кормы. Это была
хорошая ночь, теплая, чуть пьяная, как большинство ночей Иальса. На
площади за причалом, освещенной языками костра, еще продолжалось
веселье, маячили фигуры матросов, жадных до вина и развлечений
гуляк и избалованных портовых шлюх.