- Великолепно! – искренне восхитился рейнджер. – С такими
талантами ты могла бы работать в дорогой конторе и огребать немалые
деньги!
- С таким же успехом, ты со своим мечом мог бы огороды копать! –
она быстро скрутила послание в трубку и указала служащему на плошку
горячего сургуча.
- Да я только хотел сказать, что здорово ты это умеешь и почерк
у тебя красивый.
- Ага. Мой личный почерк, Изольда здесь и рядом не стоит.
Ляпайте вот сюда, господин почтовик, - она указала на прижатый
плотно шов свитка.
- А печать какую? Нашей конторы или… - вытянувшись и
наклонившись над столом, он доверительно сообщил: - или подобрать…
Есть у нас кое-что.
- Вы ляпайте, а печать у меня с собой. – Астра прикрыла глаза,
вспоминая в деталях вид картуша со змейкой, украшавшего дом
Варольда, и тут же, распрямив ладонь, перенесла его на густую каплю
сургуча, скрепившего свиток.
- Здорово! - воскликнул конторщик. – Никогда такого не
видел!
- Чтоб ты знал, мэги я, - показав ему кончик языка, она
повернулась к выходу.
- А… может отправить вам куда письмо? Доставим очень быстро, -
опомнился вдруг служащий, понимая, что теряет с уходом клиентов как
минимум сальд.
- Сами доставим. Вот сейчас в голубков обратимся и доставим.
Пока, - довольная своей работой и эффектом, произведенным на
мужчин, она вышла на улицу.
- Ваше Волшебное Высочество, - сойдя со ступенек конторы, Голаф
остановился, щурясь яркого солнца, щетина на его подбородке
казалась золотисто-рыжей. – Любишь ты покрасоваться. Скоро каждая
собака в Иальсе будет знать о мэги Пэй. Глупо это. Я уже сказал: у
Давпера здесь повсюду глаза и уши, и ты ему только помогаешь скорее
отыскать себя. Да и шайка с Варгиева рынка тоже, конечно же, не
упустит возможности свести с тобой счеты.
- А еще на меня точат нож стражники и жинка какого-то капитана
Парба. Только я тоже сказала, что не собираюсь прятаться в угол,
будто перепуганная мышь, - она вскинула голову, сдувая локон,
упавший на лоб.
- Стой так, - рейнджер широко шагнул со ступеней, и стал
напротив, заслоняя ее от стражей, появившихся со стороны сада. – Не
поворачивайся и не удивляйся, - он обнял ее ниже талии и
наклонился, целуя в изогнувшуюся назад шею.
- Голаф! – тихо и возмущенно произнесла она, упираясь в его
грудь.
- Так надо. Целуй меня, - не дожидаясь ответа, франкиец впился в
губы мэги и крепко прижал ее к себе. – Смелее.