Последний отрезок пути они шли
пешком, оставив наёмный экипаж на последнем постоялом дворе.
Причина подобного решения была вполне объяснима – несмотря на
ширину проезжей части и, вне всякого сомнения, высокое качество её
покрытия, движение по ведущей в столицу герцогства транспортной
артерии оказалось настолько плотным, что быстрее было добираться
именно пешком – густонаселённому городу оказалось далеко не чуждо
такое понятие, как дорожные пробки. Совет отправиться в столицу
пешком дал путешественникам хозяин постоялого двора. Путники
прислушались к совету и, как оказалось, не прогадали, к тому же
идти пешком оказалось вовсе не в тягость – неожиданно тёплый
осенний денёк радовал нежарким солнышком, лёгким освежающим
ветерком и красивым, в лёгких кучевых облаках, светло-голубым
небом.
Неспешно перебравшись через мост,
путники оказались в тени городских стен и вскоре подошли к настежь
распахнутым въездным воротам, в которые вливалась полноводная
гомонящая людская река. Ворота обнажали вход в пронизывающий одну
из башен широкий тёмный тоннель, уводящий людской поток в город. На
воротах стояла вооружённая и закованная в броню с ног до головы
стража, тщательно досматривающая входящих в столицу людей и берущая
с них плату за проезд. Возможно даже, что помимо платы за проезд
бралась и мзда за некоторые послабления при досмотре – некоторые
грузы осматривались явно значительно быстрее и небрежнее остальных,
однако утверждать это с уверенностью было нельзя. Впрочем, деньги у
принца и его спутницы имелись и на то, и на другое, поэтому
уплатить дорожные сборы и даже немного сверх того во избежание
слишком тщательного досмотра для них практически ничего не стоило –
крайне маловероятно, что эти суммы окажутся для гостей столицы
неподъёмными.
Оживлённое и на первый взгляд
хаотичное движение между тем имело свои внутренние законы, которые
путники без труда вычислили, влившись в нужном месте в полноводную
людскую реку. В ней сразу Лиссиану же бросилось в глаза явное
разделение на пеших и конных – последние занимали основную,
центральную часть дороги, вытеснив остальных к обочинам. Поток
чётко делился на две полосы – тех, кто двигались в город, и тех,
кто столицу покидал. Первые перемещались по правой стороне дороги,
вторые – по левой, и эти потоки не смешивались, как будто подобный
способ передвижения являлся для аборигенов привычным и само собой
разумеющимся.