Вот тут, наверное, входная дверь. Да. Началась улица. Почему-то свежее не стало. Наоборот. Душно и влажно, будто тучи вспотели. Тучи были желтые, как будто умерли недели две назад и покрылись трупными пятнами. Вся улица такая была – покрытая трупными пятнами и гниющая, судя по запаху. Кругом не шевелились люди. Они ждали – кто-то у банкомата, кто-то на остановке общественного транспорта. И тут Александр Николаевич ужаснулся – можно и не заметить, если исчезнет с дороги общественный транспорт. Но ведь ни одного автомобиля, несмотря на вечер и почти конец рабочего дня. Он подошел к очереди у банкомата и спросил, который час. Ему опять не ответили. Решил закурить. Пошарил по карманам: а где же черт бы их взял, сигареты? Сигарет тоже не было. Может быть, кончились? Пачку, наверное, выбросил и забыл. Или где-то оставил. Вместе с часами! Что за день такой!!! А курить хотелось.
– Простите, не дадите сигаретку? – спросил он очередь. Естественно, никто не дал. Неподалеку был магазин и он пошел туда, чтобы купить сигареты и узнать-таки который час.
А в магазине полным-полно еды! И оказалось, что Александр Николаевич хочет есть даже больше, чем сходить в туалет и даже больше, чем курить. И вот он взял палку колбасы, и сигареты, и зажигалку – и пошел к кассе. А там – если вам смешно, смейтесь – очередь. И стоит и ждет. Кассирша ушла. И очередь ждет. Боже! Да что за день такой?! И все ждут. И терпеть. И Александр Николаевич должен ждать и терпеть. А он не хочет и начинает кричать: «Кассир! Вы что не видите, вас ждут!» Эхо облило стены мертвого супермаркета. Люди вокруг даже не шевельнулись.
Вдруг какая-то женщина в очках дернула его за рукав: «Не кричите, – прошептала она так тихо, что наверное, надо бы писать ее слова самым мелким шрифтом на свете. – Пожалуйста, не кричите. Она все равно не придет».
И глаза у женщины маленькие, страшные от страха, обреченные.
– То есть, как не придет?! Чего же вы тогда стоите здесь?!
«Нам надо, – подавилась женщина страхом. – А вы уходите. Вам здесь нельзя. Вы не здесь…»
– Я хочу есть! Я хочу купить эту колбасу, – заорал Александр Николаевич, вдруг взбесившись. – Если сейчас меня не рассчитают, я съем ее так!
А в ответ тишина и эхо. Женщина с маленькими глазками зажмурилась, будто сейчас должен был прогреметь взрыв, а об этом сказали только ей.