Он сам потом не помнил, долго ли брёл по проходу, о чем думал, что чувствовал. Только молитву преподобному Даниилу твердил – с детства в его память впечаталась. Ещё «Богородице» и «Отче наш». Ведь кто знает – не видение ли дьявольское заманило под землю? Даня видел, что от основного тоннеля убегают боковые ответвления – как будто серые звери бесшумно кидались в темноту. И чудилось ему, что там, под землёй, далеко, поют что-то божественное – беглые монахи или души праведников? Тогда почему не в небесах? Смешалось всё в голове у Дани.
Особенно страшно стало, когда огонёк погас. То ли монахиня выбралась наружу, то ли испарилась как дым. Даня полз теперь наощупь, натыкаясь на корни растений, на холодные камни в скользкой глине, на шмыгающих между пальцами мерзких мокриц. К счастью, скоро забрезжила полоска света. Выбрался Даня из-под земли. И оказался в какой-то пещерке с полуоткрытой дверью. За ней – обычная комната: подслеповатое окошко, столик, две табуретки, перед иконами лампадка горит. Даже кровати нет: в углу какая-то куча тряпья, а вместо подушки – поленце. В окошке зелёная листва переливается. В комнатке пахло чем-то необыкновенным. После мальчик понял – хлебом.
Даня вышел наружу.
– Ты чего тут делаешь? – раздался над его головой громовой голос, и Даня увидел дюжего деда с рогатиной.
– Да заблудился, дедушка… – заюлил мальчик.
– На кладбище заблудился? – захохотал дед. – Ступай-ка отсюдова поскорее, малец!
Даня огляделся – в самом деле, сельское кладбище, кресты в выцветших бумажных цветочках, сбоку церковка с колокольней. А дед, видать, сторожем здесь был.
– А монахиня где? – пробормотал Даня.
– Кака така монахиня? – грозно насупился дед. – Катись, кому сказали! Да чтоб пятки замелькали!
Даня так и сделал. А когда уже выходил с кладбища, то у самых ворот разогнулась ему навстречу женщина в платке ниже бровей, прибирающая могилку – и ростом и видом вроде похожа на ту монахиню. Только в обычной одежде: потрепанный зипунчик, юбка до полу. Ясные глянули из-под платка на Даню глаза, и стало ему стыдно. Но не страшно, а хорошо, как после исповеди. Он женщине поклонился и вышел на дорогу, помчался домой.
Конец ознакомительного фрагмента.