Она хорошо знала свое дело. Она добилась своего. После очередного предложения спустить штаны и явить классу всю подноготную, веки мои дрогнули, капля за каплей покатились слезы.
– Простите, я больше не буду, – еле слышно заблеял я.
Зинаида, однако, стояла рядом, она продолжила пытку, затребовав:
– Нет, мы здесь на первых партах не слышим, повтори еще.
– Йа-а-а больше-е не-е бу-у-уду-у-у!
– Не уверена, что последние ряды тебя слышали. Слышали последние ряды? – рявкнула она так, что «камчатка», с удовольствием наблюдавшая развитие сюжета, пожалела, что не испытывает проблем со слухом.
– Йаабольшеенебудууааааа..а..а….а.
Помню, от пережитого я испытал сильнейший шок и вселенскую обиду. Меня сравнили со всякой сволочью и мразью. А за безобидную детскую шалость чихвостили наглядней, чем двух моих одноклассников, месяцем ранее пойманных за аутодафе бездомных кошек.
От пережитого я дал себе зарок никогда не жениться.
Но что значат наши клятвы в девять лет? Я снял с себя обет безбрачия в тридцать, до того еще очень долго живя с настоящим футбольным правилом:
«Все бабы – Бляди,
мир – бардак,
болейте только за «Спартак».
Приятно. Нет, правда, приятно сидеть в тени, когда зной, когда изматывает жара, когда не хочется ничего делать, а лишь, закрыв глаза, слушать. Слушать пульс сада. Да, завидуйте, у меня есть свой сад, и он – живой. У моего сада есть дыхание, есть сердце и ритм: они в его кустах, деревьях, траве. А если есть сердце, то должен быть и пульс. И он у него есть. Но пульс у сада кривой, биение его неровно. Мой сад стар. Ему больше сорока. Оттого и пульс его шалит. Аритмию услышать легко – по звуку падающих яблок; ударяясь, они разбегаются и пытаются зарыться в некошеную траву, отчего возникает соблазн подумать, будто ватага лысых гномов затеяла игру в прятки.
Вот шлепнулось еще одно… еще, а вот – бу-бух! – это целый дуэт оборвал связь с родной ветвью и полетел навстречу неведомому, навстречу с землей.
Это – яблопад: маленький отрезок жизни, когда можно не только услышать пульсацию, но и воочию насладиться дыханием сада.
Но мне лень открывать глаза. Я насмотрелся на «гномьи скальпы» и хочу просто сидеть на полусгнившем покосившемся, как башня в Пизе, венском стуле и слушать сад. Но если бы: в музыку падения врываются посторонние звуки – это «мои» Равшан и Джамшут