И наполнял вином бокал,
Чтоб опьянел провинциал.
VIII
Сейчас, как ни выходишь в свет,
Заметны всюду голубые;
Не тем плохи, что не такие,
А в том беда, что меры нет.
Ведь и в советские года
Не мало было средь поющих
Не по традиции дающих,
Но на эстраде, господа! —
Уж коль «мужчина» – будь в штанах,
И без помады на губах!
IX
В том дело, что судьбой убит
Весь наш российский шоу-бизнес
(Виной тому, конечно, кризис)
Плачевный и убогий вид:
Жестокий дефицит талантов,
Бездарность жалких дилетантов,
Зато неимоверна спесь!
Народ же хавает что есть,
Кидая деньги за билеты,
Сметая диски и кассеты.
X
И, зову доллара покорны,
Продюсеры сажают зёрна;
Сонм дарований молодых,
Небесталанных, но сырых,
На час кумиров, что ни год,
Провинция нам поставляет,
И тем исправно пополняет,
Наш доморощенный бомонд
Все, все, кого не назову,
Стремятся в матушку – Москву1
XI
Москва же всем приезжим рада;
Известность – сладкая награда,
Здесь бабки, спонсоры, почёт,
И сладкий мёд рекой течёт.
Гордыня нас на сцену гонит
Пред рев восторженных зевак,
И чувства чистые хоронит,
Ввергая душу в вечный мрак.
Тщеславье – двигатель прогресса,
Оно толкает всех к перу,
Рождая песенки, пиэсы,
Стихи и прочую муру.
XII
И в нашем цехе так бывало:
Поэт – с далекого ль Урала,
Из Казахстанских ли степей, —
В Москву бежит: скорей, скорей!
Ведь он талантлив, безусловно,
Вокруг него восторгов рой,
Поклонницы жужжат толпой,
Он пьёт и пишет; благосклонность
Не знает публики границ;
Пред ним столица пала ниц!
XIII
Все славно, но! – вопрос оплаты —
В Москве уж долго наш поэт,
Вот он уже с брюшком, женатый,
А денег не было и нет!
Не удалось попасть в обойму,
Туда так просто не берут,
И ни талант, ни тяжкий труд,
Тебя не сделают достойным,
Экран TV не распахнут,
И гонорар не принесут.
XIV
Поэт в панельном сером доме,
Живёт, не в замке золотом,
Пьёт только на чужие, кроме
Бутылки пива вечерком.
Уже он дома в воскресенье,
(Перо продать своё готов)
Статьи строчит взамен стихов;
Порой, бывает, вдохновенья
В душе затлеет огонёк;
Он, в общем, очень одинок.
XV
Знакомая картина, верно?
И опасаюсь, что теперь