Сейшл любила петь. Обертоны ее голоса наполняли меня, как вода кувшин. Мы функционировали, словно единый организм, мгновенно отвечающий на малейшие изменения друг в друге. Она пела без слов, во всяком случае на протяжении всего времени пребывания с ней я никогда их не слышал. Звуки, которые она издавала, походили то на звон капель росы на утренней заре, то на шепот звезд, которые светят далеко-далеко в космосе за переделами возможностей наших физических тел. Иногда звуки напоминали лязганье металла, громыхание. Я даже не мог представить, что на земле, в том мире, из которого я пришел, человеческая гортань способна воспроизводить подобное. Но здесь Сейшл пела.
Я рассказал, откуда пришел, потому что не был уверен, что она из моего мира. Казалось, что она откуда-то издалека, из космоса, из иных миров, может быть, даже параллельных или из сети. Сложно сказать и представить, сколько таких миров может быть у нас в голове. Мог ли я создать ее сам, или могла ли она создать меня? Кто из нас является плодом воображения другого? У меня не было ответа на этот вопрос. Все смешалось.
Иногда ее песни вызывали во мне мимолетные видения, подобные дежавю, но я не мог вспомнить сами события. Я помнил лишь ощущения от них. Некоторые сочетания нот действовали на меня особенно остро. Они лились сладким эфиром в мой мозг. Он плавился, и внутри меня замирало сердце. Я чувствовал вкус нот, ощущал в полной мере, испытывал возбуждение и то, что от меня ускользает важное. Мне казалось, что я должен вспомнить это и понять непременно, сейчас, немедленно, но видение исчезало так же быстро, как и появлялось. Оно длилось несколько миллисекунд. Возможно, она хотела пробудить во мне воспоминания из жизни на земле. Я задавал прямой вопрос, но она отвечала уклончиво.
Сейшл. Кем она была? Она никогда не говорила. Я часами всматривался в ее глаза, захлебываясь, погружаясь в них без остатка, в самую тонкую сущность, в концентрированный экстракт. Млел от накатывающих на меня волн тепла, блаженства, но не мог разглядеть в них ни малейшего намека на ответы.
Я представлял себя свернувшимся в ее чреве в позе эмбриона, а она гладила меня и пела, пела. В такие моменты я безгранично доверял ей, качался на волнах спокойствия и неги, исходящих от нее. Сингулярность вечно белесого тумана, окутывающего нас, лишала возможности созерцать новые объекты, порождала фантазию, рассеивалась. Сейшл была, как сказали бы на земле, странной. Не от мира сего. Сумасшедшей. Я не удивился бы, если бы она рассказал мне одну из историй, как она совершила длинное путешествие в горы только ради того, чтобы вдохнуть аромат редкого цветка. Упасть рядом с ним в траву без сил, а после смеяться от счастья.